Асы и Ваны долгие годы жили в мире друг с другом, но как только из Йотунхейма пришли норны и золотой век окончился, Асы все с большей и большей завистью стали смотреть на огромные богатства своих соседей и наконец, решили отнять их силой.

Получив от гномов Мьйольнир, Тор тут же умчался на восток сражаться с великанами, и Один, зная, что его старший сын теперь не допустит Гримтурсенов в Асгард, собрал богов и повел их в поход на Ванахейм.

Духи смело вышли им навстречу, и владыка мира, метнув в них свое неотразимое копье, совершил первое в мире убийство из-за золота. Так исполнилось еще одно предсказание норн - боги пролили кровь, за которую им рано или поздно придется отдать свою.

Начатая Асами война не принесла им ни желанного богатства, ни славы. Дружные и свободолюбивые Ваны отбили нападение богов и, прогнав их обратно в Асгард, осадили его со всех сторон. Тогда Асы поспешили заключить с духами мир и обменялись с ними заложниками. Боги отдали Ванам Генира, а духи прислали им Ньйодра вместе с его двумя детьми - Фрейром и Фрейей, - которые с тех пор живут в Асгарде. После этого все Асы и Ваны в знак вечной и нерушимой дружбы плюнули в большой золотой сосуд и из собранной в нем слюны вылепили карлика Квазира.

Сочетая в себе всю мудрость и все знания богов и духов, Квазир был самым умным и ученым существом на свете. Он был сведущ во всех науках и говорил на всех языках. Спустившись на землю, карлик некоторое время ходил среди людей, пытаясь передать им свои огромные знания, но те думали только о богатстве. Они торговали, воровали или воевали между собой и мало прислушивались к словам маленького мудреца. Тогда Квазир отправился в Свартальфахейм, к черным гномам, но и они были заняты лишь тем, что усердно собирали золото, серебро и драгоценные камни. Переходя из одного жилища гномов в другое, Квазир наконец пришел к двум братьям: Фиаляру и Галяру.
   - Я могу научить вас любой науке и любому искусству, - заявил он. - Говорите, что бы вам хотелось узнать?
   - Разве ты так учен? - спросили его гномы.
   - Я ученей всех на свете! - гордо ответил мудрый карлик".
   - Тогда расскажи нам, как устроен мир, - сказали братья. Радуясь, что нашел слушателей, Квазир заговорил о ясене Игдрасиле, об Асгарде и его чудесных дворцах, о богах и великанах и о предсказании норн.
   - Этот карлик и вправду много знает, - шепнул Фйаляр на ухо брату. - И из его крови можно приготовить напиток, который и нас сделает такими же мудрыми.
   - Ты прав, - отвечал Галяр.

И, в то время как Квазир продолжал свой рассказ об устройстве мира, братья-гномы бросились на него и убили.

Потом они выпустили из карлика кровь, смешали ее с медом и наполнили ею три сосуда: котел, прозванный Одрёрир (вдохновение), и сосуды Сон (искупление) и Бодн (жертвоприношение). Получившийся от этой смеси напиток обладал чудесным свойством: каждый, кто хотя бы раз его попробовал, становился искусным поэтом, за что напиток и был прозван "поэтическим медом".

Боясь мести богов, гномы скрыли от них свое преступление. Они распустили слух, что ученый карлик умер, задохнувшись от собственной премудрости, так как не было на земле человека, с которым бы он мог ею поделиться. Однако убийство Квазира недолго оставалось тайной. В скором времени Фйаляра и Галяра посетил великан Гиллинг, и они не удержались, чтобы не похвастаться перед ним "поэтическим медом".
   - Дайте и мне его попробовать, - попросил великан.
   - Нет, - отвечали братья. - Этот мед дорого стоит, и мы не хотим отдавать его даром.
   - Хорошо, я принесу вам за него много золота, - сказал Гиллинг.

Он собрался уходить, но гномы уже жалели о том, что проболтались, и, боясь, что великан их выдаст, решили убить его так же, как и Квазира.
   - Подожди немного, - сказали они. - Мы собирались сегодня покататься на лодке. Не поедешь ли и ты вместе с нами?

Гиллинг охотно согласился, братья же, зная, что он не умеет плавать, отвезли его на глубокое место, а потом неожиданно перевернули лодку, и великан камнем пошел на дно. Фйаляр и Галяр были хорошими пловцами и благополучно достигли берега, но тут их уже поджидал старший сын Гиллинга, Гуттунг. Стоя на горе, он видел, как гномы убили его отца, и теперь желал отомстить.
   - Вы умрете той же смертью, какой умер ваш гость! - в гневе воскликнул он.

Гуттунг бросил их на риф, который во время прилива накрывали волны.
Великан, стоя на дне, возвышался над рифом, и вода, прибывая, едва доходила ему до колен. Так он стоял, наблюдая за карликами, с ужасом взиравшими на готовую поглотить их стихию.
   - О, сними нас с рифа, добрый Гуттунг! - взмолились они.
   - Сними нас с рифа, и мы дадим тебе золота и драгоценных каменьев. Сними нас, и мы подарим тебе ожерелье не менее прекрасное, чем Брисингамен.

Так они умоляли, но великан Гуттунг только смеялся над ними. Ему не нужны были ни золото, ни драгоценности.

Тогда Фьялар и Галар закричали:
   - Пощади! За нашу жизнь отдадим тебе "поэтический мед" - напиток, которого нет даже у богов. Один его глоток сделает тебя замечательным поэтом.
   - Если у вас действительно есть такой мед, я согласен принять его как выкуп за смерть отца, - отвечал Гуттунг. - Но вы должны отдать мне его весь, до последней капли, и рассказать, как и из чего вы его сделали.

Гномы волей-неволей приняли его условия, и Гуттунг, получив "поэтический мед", отправился с ним домой. Здесь он спрятал его в глубокой пещере, стены, потолок, и пол которой были из твердого гранита.

У Гуттунга была дочь по имени Гуннлёд, красотой и добротой равная Герд и Скади, девушкам-великаншам, которых возлюбили обитатели Асгарда. Суттунг заколдовал Гуннлёд, превратив ее из юной красавицы в старую каргу с длинными клыками и острыми когтями, и посадил ее в пещеру охранять сосуды с волшебным медом.

Вот так волшебный мед, полученный карликами путем злодейства, попал в руки великанов.

От Гуттунга и его дочери об убийстве Квазира и о "поэтическом меде" постепенно узнали все великаны, а еще через несколько дней вороны и волки отца богов донесли эту весть до Асгарда.

Всеотец прослышал о смерти Квасира, которого чтил превыше всех смертных. Убивших его карликов он замуровал в их подземельях, чтобы они никогда больше не вышли на свет, а сам тем временем решил похитить "поэтический мед" и перенести его в Валгаллу.

Историю о том, как Один добыл волшебный мед из заваленной громадным камнем пещеры, где скрыл его Гуттунг, и о том, как он разрушил заклятие, лежавшее на Гуннлёд, дочери Гуттунга, часто рассказывают у семейных очагов.

Переодевшись в платье бедного странника, он долго шел через Йотунхейм, пока не увидел большой луг, на котором девять великанов косили траву. Это были слуги младшего брата Гуттунга, Бауги, и Один заметил, что, несмотря на ранний час, с них уже градом катится пот.
   - Почему вы так устали? - спросил он. - Ведь ваша работа совсем не тяжелая.
   - У нас очень тупые косы, - отвечал ему один из великанов, - а то бы мы уже давно скосили весь луг.
   - Этому горю легко помочь, - возразил Один, вынимая из-за пазухи точильный камень. - Вот, глядите! Стоит немного потереть этим камнем ваши косы, как они опять станут острыми.
   - Отдай его мне! - воскликнул один великан. - Нет, мне! - возразил другой.
   - Нет, мне! Нет, мне! Нет, мне! - хором закричали остальные косцы:
   - Пусть он достанется самому ловкому, - засмеялся Один и изо всех сил подкинул камень вверх.

Великаны бросились его ловить, потом стали вырывать его друг у друга и, в конце концов, передрались между собой, пустив в дело свои косы. Гримтурсены бились столь яростно, что не прошло и десяти минут, как все они уже лежали на траве без признаков жизни.

К полудню на луг пришел Бауги и, увидев своих слуг мертвыми, схватился за голову.
   - О горе мне! - воскликнул он. - Кто же теперь будет косить мои луга и убирать мой хлеб? Где я найду новых работников?
   - Не печалься, - сказал старейший из Асов, подходя к нему. - Если хочешь, я буду работать на тебя все лето и сделаю один столько же, сколько они сделали бы вдевятером. Великан с удивлением посмотрел на Одина.
   - Ты такой маленький и берешься заменить мне всех моих слуг? - спросил он. - Как же тебя зовут?
   - Меня зовут Больверк, - отвечал владыка мира. - И хотя я и маленький, а сделаю то, что сказал. - Я буду работать за девятерых, - заявил странник - Испытай меня - и увидишь.

Наутро Один вышел в поле Бауги и накосил столько сена, сколько накашивали за день девять рабов.
   - Останься со мной до конца года, - сказал Бауги, - и я сполна с тобой расплачусь. На том они и порешили. Один остался у Бауги до глубокой осени и работал один за девятерых. Он скосил на лугах траву, убрал на полях хлеб, а потом обмолотил его и свез в амбары. Наконец, когда с деревьев слетели последние листья, а на речках появился первый ледок, Бауги сказал ему:
   - Ты отлично справился. Теперь требуй награды.
   - Единственное, что я у тебя прошу, - молвил Один, - это глоток волшебного меда.
   - Волшебного меда? - удивился Бауги. - Я не знаю ни где он, ни как его достать.
   - Он у твоего брата Гуттунга. Пойди к нему и возьми для меня глоток волшебного меда.

Бауги пошел к Гуттунгу. Но, услыхав, зачем тот явился, великан Гугтунг в гневе обрушился на брата.
   - Глоток волшебного меда? - взревел он. - Никто не получит от меня ни глотка. Я ли не заколдовал свою дочь Гуннлёд, чтобы она сторожила его? А ты говоришь мне, что странник, заменивший тебе девятерых, просит в награду глоток волшебного меда! О великан, глупый, как Гиллинг! О великан-простак! Кто мог справиться с такой работой, и кто потребовал бы у тебя такой награды, кроме одного из наших врагов-асов? Теперь убирайся прочь и больше не заикайся мне о волшебном меде.

Бауги вернулся домой и сказал страннику, что Гуттунг никому не уступит глотка волшебного меда.
   - Я выполнил твои условия, - проговорил странник Вегтам, - и ты должен дать мне ту награду, которую я попросил. Пойдем со мной, поможешь мне ее получить.

Он велел Бауги отвести его туда, где был спрятан волшебный мед, - к горной пещере. Вход в пещеру был завален громадной каменной глыбой.
   - Мы не сумеем ни сдвинуть этот камень, ни проникнуть сквозь него, - сказал Бауги. - Я не могу помочь тебе добраться до твоей награды.

Странник вынул из-за пояса бурав.
   - В сильных руках этот бурав просверлит камень. У тебя ведь сильные руки, великан? Давай-ка сверли.

Великан недоверчиво покачал головой и принялся за работу, однако мысль о том, что его могут обмануть, не давала ему покоя, и он в свою очередь решил схитрить.
   - Я уже просверлил гору насквозь, Больверк, - сказал он немного спустя, выдергивая бурав и кладя его на землю, - можешь доставать мед.

Вместо ответа Один с силой дунул в просверленное отверстие. Из него вылетели песок и искрошенные камешки.
   - Нет, ты еще не добрался до пещеры, - возразил он, - иначе весь этот щебень полетел бы внутрь, а не наружу.

Удивляясь про себя сообразительности своего бывшего слуги, великан снова взялся за бурав и на этот раз довел дело до конца.
   - Готово! - объявил он, оборачиваясь к Одину. - Теперь можешь дуть сколько хочешь. Взгляд его стал свирепым, а бурав в руке напоминал острый кинжал.

Отец богов дунул и убедился, что исполин сказал правду.
   - Погляди-ка, что там наверху! - воскликнул странник.

Бауги поднял глаза, а Один обернулся змеей и нырнул в просверленное отверстие. Бауги схватил бурав и попытался достать им владыку мира, чтобы проколоть его насквозь, но тот уже достиг пещеры и благополучно спустился на пол.

За исполинским камнем было пустое пространство, освещенное сверкающими в скале кристаллами. И сидела там злобного вида карга с длинными зубами и острыми когтями. Она раскачивалась из стороны в сторону и роняла из глаз слезы.

- О юность и красота, - завывала она. - О великаны и великанши, - горе мне, горе! - навек я разлучена с вами. Нет у меня ничего, кроме этой глухой пещеры и этой мерзкой личины.

По полу скользнула змея.
   - О, хоть бы ты оказалась ядовитой и убила меня! - прорыдала карга.

Змея проползла мимо. Затем послышался тихий голос: "Гуннлёд, Гуннлёд!" Старуха оглянулась на зов, и перед ней предстал величавый муж в темно-синем плаще. То был Один, старейший из богов.
   - Ты пришел забрать волшебный мед, который я охраняю по приказу отца! - вскричала она. - Ты его не получишь. Уж лучше я напою им иссохшую землю пещеры.
   - Гуннлёд, - повторил Один и шагнул к ней. Взглянула на него Гуннлёд и почувствовала, как жаркая кровь юности вновь прихлынула к ее щекам. Она положила ладони себе на грудь и ощутила, как острые когти впились в ее горячую плоть.
   - Избавь меня от этого уродства, - взмолилась она.
   - Сейчас, - сказал Один и, приблизясь к ней, сжал ее пальцы в своих. Потом поцеловал Гуннлёд в губы, и ее безобразие как рукой сняло. Она была уже не горбатой старухой, а высокой статной девушкой с огромными ярко-синими очами, пунцовыми устами и мягкими гибкими дланями. Гуннлёд стала также хороша, как Герд, на которой женился Фрейр.
   - Ну, а теперь прощай, Гуннлёд. Я забрел к вам мимоходом, и мне нужно идти дальше.
   - Ах, нет, останься со мной! - воскликнула великанша, с восхищением смотря на незваного гостя. - Ты так хорош, что глядя на тебя, забываешь обо всем на свете. Останься, и я отдам тебе все, что ты захочешь.
   - Только три дня я могу быть с тобой, Гуннлёд, - сказал отец богов. - И за эти три дня ты должна дать мне три глотка того напитка, который хранится у твоего отца.
   - Хорошо, Больверк, - сказала девушка. - Мой отец жестоко накажет меня за это, а три дня - это только три дня, но даже за минуту счастья можно отдать многое. Пусть будет так, как ты хочешь.

Назначенный Одином срок прошел быстро. Три раза заглядывало солнце в пещеру Гуттунга, когда же оно заглянуло туда в четвертый раз, Гуннлёд подвела старейшего из Асов к сосудам с медом и сказала:
   - Мне жаль с тобой расставаться, Больверк, но я дала слово и не буду тебя задерживать. Выпей три глотка меда и ступай куда хочешь.

Как вы помните, "поэтический мед" хранился в двух кувшинах и котле. Первым же глотком владыка мира осушил один кувшин, вторым - второй, а третьим - котел.
   - Прощай, Гуннлёд, спасибо тебе за гостеприимство, - сказал он и, превратившись в орла, вылетел из пещеры.
   - Прощай, Больверк! - со слезами на глазах прошептала девушка. - Неужели ты приходил только затем, чтобы я потом тосковала по тебе всю мою жизнь?

В это время в пещеру вбежал Гуттунг. Возвращаясь домой, он увидел вылетевшего из нее Одина и заподозрил неладное.
   - Где мед? - спросил он у дочери. Гуннлёд молча, показала ему на пустые сосуды. Великан издал глухое проклятье и, накинув на себя свое орлиное оперенье, помчался следом за отцом богов.

Выпитый Одином мед мешал ему лететь, и, когда он достиг Митгарда, Гуттунг стал его нагонять. Тогда, видя, что великан вот-вот его схватит. Один выплюнул часть меда на землю и, быстро замахав крыльями, достиг Асгарда. Здесь он наполнил принесенным им напитком большой золотой сосуд и отдал его своему сыну, богу поэтов Браги.

С того дня подлинное поэтическое искусство существует только в Асгарде или у тех, кого боги им наделяют. Правда, та часть меда, которую выплюнул владыка мира, упала на землю и стала достоянием людей, но это были подонки, отстоявшиеся на дне сосудов, -вот почему на свете так много плохих поэтов.

Локи украл у Фригт наряд из соколиных перьев и, взвившись соколом в Асгарде, устремился к Ётунхейму. Гнев и свирепость хищной птицы клокотали в груди Локи, когда он летел над владениями великанов. Дух его жарко разгорался при виде скал и ущелий этой ужасной страны. Он смотрел на омуты и дымящиеся горы и веселился. Выше и выше взмывал Локи, пока не открылась ему огненная земля Муспелльсхейм, лежавшая на юге. А он взмыл еще выше. Тогда соколиные его очи различили блеск пылающего меча Сурта. Придет день, и все пламя Муспелльсхейма и весь мрак Ётунхейма будут брошены против Асгарда и Мидгарда. Но Локи более не страшила мысль о гибели красоты Асгарда и крушении надежд Мидгарда.

Он принялся кружить над одним из жилищ Ётунхейма. Чем же оно его привлекло? Да просто ему настолько опротивели совершенные лица асов и ванов, что приятно было посмотреть на безобразные, перекошенные от злости рожи двух великанш, которых он там заметил.

Он парил над открытой дверью великаньего дома, разглядывая тех, кто находился внутри. А находились там Гейррёд, самый кровожадный из великанов, и его лютые страшилы дочери, Гьяльп и Грейп.

Они были огромные и неуклюжие, чернявые и бородавчатые, с лошадиными зубами и конскими гривами вместо волос. Гьяльп уродством превосходила свою сестру (если это можно назвать превосходством), потому что нос у нее был длиной в аршин, а глаза смотрели в разные стороны.

Гьяльп и Грейп сидели на полу и чесали друг другу головы. О чем же они говорили за этим занятием? Об Асгарде и о тамошних обитателях, которых они не выносили. Главным же их врагом был Тор, и каждый мечтал по-своему с ним разделаться.
   - Я бы заковал Тора в цепи, - сказал великан Гейррёд, - и забил его до смерти своей железной дубинкой.
   - Я бы истолкла в порошок его кости, - сказала Грейп.
   - А я бы изорвала в клочья его плоть, - сказала Гьяльп. - Отец, неужто не можешь ты изловить этого Тора и притащить сюда живьем?
   - Нет, пока у него есть Мьёлльнир, и перчатки, которыми он берет свой молот, и пояс, удваивающий его силу.
   - О, если бы нам подстеречь его без молота, пояса и перчаток! - закричали в один голос Грейп и Гьяльп.

В эту минуту они заметили парящего над их дверью сокола. Поскольку всех троих распирало желание выместить на ком-нибудь свою злость, у них сразу же зачесались руки поймать и помучить птицу. Сами они не сдвинулись с места, но кликнули малыша Глаппа, качавшегося на стропилах, и велели ему изловить пернатого негодяя.

Укрываясь за огромными листьями, малыш Глапп вскарабкался по плющу, оплетавшему дверь. Сокол спустился ниже. Глапп вцепился ему в крыло и, сорвавшись с плюща, полетел вниз, сшибая листву, вопя и брыкаясь, потому что сокол бил его крыльями, клевал и царапал когтями.

Гейррёд, Грейп и Гьяльп выскочили и ухватили сокола. Оглядев его, великан понял, что это не птица. Глаза выдавали в нем обитателя Асгарда или Альвхейма. Гейррёд запер его в сундук, ожидая, что он скоро заговорит.

И действительно, вскоре из сундука послышался стук, и, когда Гейррёд приподнял крышку, Локи заговорил. Узнав, что их пленник - один из обитателей Асгарда, свирепый великан и его дочери пришли в неописуемый восторги много дней подряд только и делали, что пересмеивались да перемигивались. И все это время они держали Локи в сундуке, моря голодом.

Когда они опять открыли сундук, Локи обратился к ним со смиренными словами и посулил причинить обитателям Асгарда любой вред, какой будет угодно великанам, лишь бы те его отпустили.
   - Ты приведешь к нам Тора? - спросила Грейп.
   - Ты приведешь к нам Тора без молота, без перчаток и без пояса? - спросила Гьяльп.
   - Приведу, если вы меня отпустите, - пообещал Локи. - Тора легко обмануть, и я доставлю его к вам без молота, пояса и перчаток.
   - Мы отпустим тебя, Локи, - сказал великан, - если ты поклянешься тьмой Ётунхейма, что выполнишь обещание.
Локи поклялся тьмой Ётунхейма.
   - А еще огнями Муспелльсхейма, - добавил он.
Тогда великан и его дочери освободили Локи, и он полетел назад в Асгард.

Локи вернул Фригг ее соколиное оперение. Все порицали его за кражу, но когда он рассказал, как Гейррёд держал его взаперти без еды и питья, то все согласились, что Локи достаточно наказан за свой проступок. Хитрец по-прежнему мирно беседовал с богами, не давая прорваться наружу отвращению, которое они внушали ему с тех самых пор, как он проглотил сердце Гулльвейг.

Болтая с Тором, Локи вспоминал об их общих приключениях в Ётунхейме. И теперь Тор хохотал над тем, как отправился невестой к великану Трюму.

Наконец Локи измыслил способ вновь заманить его в Ётунхейм.
   - Я хочу поговорить с тобой о том, что видел в доме Гейррёда, - сказал он. - А видел я там волосы Сив, твоей жены.
   - Волосы Сив, моей жены! - в удивлении повторил Тор.
   - Да, волосы, которые я когда-то срезал с головы Сив, - подтвердил Локи. - Оказывается, их подобрал Гейррёд. Он освещает ими свои палаты. О да, там, где сверкают волосы Сив, не нужны факелы.
   - Я хочу на них посмотреть, - сказал Тор.
   - Тогда навести Гейррёда, - сказал Локи. - Но идти туда ты должен без твоего молота Мьёлльнира, без перчаток и без пояса.
   - Где же мне оставить Мьёлльнир, железные перчатки и пояс? - спросил Тор.
   - Оставь их в Валяскьяльве, чертоге Одина, - подсказал хитроумный Локи. - Оставь их и отправляйся в дом Гейррёда. Тебя там наверняка ждет радушный прием.
   - Так тому и быть, - решил Тор, - я оставлю их в Валяскьяльве и пойду с тобой к Гейррёду.

Тор отнес свой молот, свои перчатки и свой пояс в Валяскьяльв и вместе с Локи двинулся в Ётунхейм. Когда их путешествие уже близилось к концу, они вышли к широкой реке и вместе с молодым великаном, которого повстречали на берегу, стали переходить ее вброд.

Внезапно река начала набухать. И если бы Тор не успел подхватить Локи и молодого великана, их унесло бы потоком. Вода все больше прибывала и все больше бурлила. Тор с трудом продвигался вперед, широко расставляя ноги, чтобы не упасть, и держа под мышками Локи и молодого великана. Наконец ему удалось уцепиться за росшую над рекой рябину. Вода поднялась еще выше, но Тор сумел втащить своих попутчиков на берег и вскарабкался на него сам.

Тогда он бросил взгляд вверх по течению и увидел картину, от которой у него вскипела кровь. Там стояла великанша, испуская из себя мощную струю. Так вот отчего поднялась и забурлила река! Тор вырвал из земли валун и швырнул в великаншу, сбросив ее в поток Она кое-как выбралась из воды и, скуля, убежала. Это была Гьяльп, безобразная и злобная дочь Гейррёда.

Молодой великан, которому Тор помог перебраться через реку, стал убеждать своих новых знакомцев ненадолго завернуть к его матери Грид, жившей в пещере неподалеку. Локи заартачился и страшно осерчал, услыхав, что Тор готов принять приглашение. Но Тор, расположившийся к молодому великану, решил все же посетить жилище Грид.
   - Ну что ж, ступай, только скорее приходи в дом Гейррёда. Я буду ждать тебя там, - сказал Локи.

Он наблюдал, как Тор поднялся по склону холма к пещере Грид; а через некоторое время ас вышел из пещеры, направился к жилищу Гейррёда и переступил порог дома, где, как думал Локи, защитника Асгарда ждала смерть. И тогда, одурев от содеянного, Локи втянул голову в плечи и пустился бежать прочь, как огромная птица.

Грид, старая великанша, сидела на полу пещеры, размалывая жерновами зерно.
   - Кто это? - спросила она, когда сын ввел Тора. - А-а, грозный ас! Кому из великанов ты собираешься навредить на сей раз, Тор?
   - Никому из великанов я вредить не собираюсь, старая Грид, - ответил Тор. - Посмотри на меня! Разве ты не видишь, что я без Мьёлльнира, моего могучего молота, без моего пояса и без моих железных перчаток?
   - Но куда же ты держишь путь в Ётунхейме?
   - В дом друга богов, старая Грид, в дом Гейррёда.
   - Гейррёд - друг богов? Ты не в своем уме, Тор. В своем ли он уме, сын мой, тот, кто, по твоим словам, спас тебя от потопа?
   - Расскажи ему о Гейррёде, мамаша, - промолвил юноша-великан.
   - Не ходи в его дом, Тор из рода асов. Не ходи в его дом.
   - Я дал слово и буду последним трусом, если не сдержу его только потому, что старушенция, крутящая жернов, говорит мне, что меня ждет ловушка.
   - Я одолжу тебе кое-что полезное, Тор. Твое счастье, что я хозяйка волшебных вещей. Возьми этот посох. Это посох силы, он заменит тебе Мьёлльнир.
   - Я возьму твой трухлявый посох, бабка, коли ты предлагаешь его от души.
   - И эти рукавицы возьми. Они заменят тебе железные перчатки.
   - Я возьму твои драные рукавицы, бабка, коли ты предлагаешь их от души.
   - Еще возьми эту веревку. Она заменит тебе пояс доблести.
   - Я возьму твою тертую-перетертую веревку, бабка, коли ты предлагаешь ее от души.
   - Поистине твое счастье, Тор, что я хозяйка волшебных вещей.

Тор подпоясался ветхим обрывком веревки и тотчас смекнул, что Грид, старая великанша, и впрямь хозяйка волшебных вещей, потому, что сразу ощутил такой же прилив силы, какой чувствовал, надевая собственный пояс. Тогда он натянул рукавицы и взял в руки посох.

Он покинул пещеру старухи Грид и зашагал к дому Гейррёда. Локи не встретил его на пороге, и Тор начал подозревать, что старая Грид, возможно, говорила правду и ему готовится ловушка.

В главной зале никого не было. Тор перешел из залы в просторную каменную палату, однако и там никого не обнаружил. Посередине каменной палаты стояла каменная скамья, и Тор опустился на нее.

Едва он сел, скамья взлетела к потолку. Тора наверняка расплющило бы о каменную балку, не подними он вверх посох. Так велика была мощь посоха и так велика сила, которую давала Тору обвязанная вокруг его пояса веревка, что скамью швырнуло вниз и она с грохотом ударилась о каменный пол.

Ужасающие вопли раздались из-под нее. Тор опрокинул скамью и увидел под ней два чудовищных расплющенных тела. Дочери великана спрятались там, желая насладиться зрелищем его смерти, но камень, который должен был раздавить его, раздавил их самих.

Тор выбежал из каменной палаты, скрежеща зубами. В зале пылал огромный костер, а рядом стоял Гейррёд, длиннорукий великан, и держал в огне щипцы. Когда Тор приблизился, Гейррёд выхватил из пламени раскаленный добела железный брус и метнул в аса. Брус со свистом полетел прямо в лоб Тору. Вскинув руки, Тор поймал раскаленную железину рукавицами, которые дала ему старая Грид, и тотчас же бросил назад в Гейррёда. Брус угодил великану в лоб и, рассыпая искры, вошел в голову.

Гейррёд повалился в огонь, взметнув его под самые своды. И когда Тор достиг пещеры Грид (он пошел туда, чтобы вернуть старой великанше веревку, рукавицы и посох силы), он увидал жилище великана в таком ярком зареве, словно его объяли все огни Муспелльсхейма.

У Одина Всеотца было два ворона, Хугин и Мунин. Они летали над всеми мирами и каждый день возвращались в Асгард, чтобы рассказать Одину обо всем, что видели и слышали. Однажды день миновал, а вороны не вернулись. Тогда Один, стоя на башне Хлидскьяльв, сказал себе:
Мне за Хугииа страшно,
За Мунина и подавно,
Где мои вещие птицы?
Миновал еще день, и вороны прилетели и сели на плечи Одину. Тогда Всеотец пошел в Зал Совета у златолистной рощи Глясир и стал внимать откровениям Хугина и Мунина.

Говорили они ему только о дурных предвестиях и предзнаменованиях. Всеотец не открыл обитателям Асгарда, о чем поведали ему вороны. Но Фригг, его владычица, прозрела в очах супруга предвестия и предзнаменования грядущих бед.

И когда он завел речь об этих бедах, Фригг сказала:
   - Не пытайся отвратить то, что должно случиться. Пойдем к священным норнам, сидящим у источника Урд, и посмотрим, не исчезнут ли дурные предвестия и предзнаменования, когда ты заглянешь им в глаза.

И вот Один и боги покинули Асгард и отправились к источнику Урд, где под огромным корнем Иггдрасиля, оберегая пару дивных лебедей, сидели три норны. В путь двинулись Один, и Тюр, великий воитель, и Бальдр, прекраснейший и драгоценнейший из всех богов, и Тор со своим молотом.

Радужный мост вел из Асгарда, города богов, в Мидгард, мир людей. Но другой радужный мост, еще более чудесный и трепетный, вел от Асгарда к тому корню Иггдрасиля, под которым плескались воды источника Урд. Этот радужный мост редко бывал виден людям. И там, где соединялись концы двух радуг, стоял златозубый Хеймдалль, страж богов, хранитель пути к источнику Урд.
   - Открой ворота, Хеймдалль, - обратился к нему Всеотец, - открой ворота, ибо сегодня боги посетят священных норн.

Без единого слова Хеймдалль широко распахнул ворота, за которыми начинался мост более яркий и более зыбкий, чем любая радуга, видимая с земли. Тогда Один, и Тюр, и Бальдр ступили на него. Тор последовал за ними, но прежде чем его нога опустилась на мост, Хеймдалль положил руку ему на плечо.
   - Ты не можешь идти этой дорогой, Тор, - сказал Хеймдалль.
   - Что? Ты, Хеймдалль, остановишь меня? - вскричал Тор.
   - Да, потому что я хранитель пути к норнам, - отвечал Хеймдалль. - Ты со своим молотом слишком тяжел. Мост, который я охраняю, обломится под тобой, Тор Молотоносец.
   - И все же я пойду к норнам вместе с Одином и моими собратьями, - сказал Тор.
   - Но не этой дорогой, Тор, - повторил Хеймдалль. - Я не допущу, чтобы под твоей тяжестью и тяжестью твоего молота рухнул мост. Оставь мне свой молот, если собираешься идти здесь.
   - Нет, нет! - отшатнулся Тор. - Я никому не доверю молот, защищающий Асгард и ничто не помешает мне пойти с Одином и моими собратьями.
   - Есть другой путь к источнику Урд, - сказал Хеймдалль. - Видишь эти две широкие клубящиеся реки - Кермт и Эрмт? Можешь ли ты перейти их вброд? Они холодны, и испарения их удушливы, но они приведут тебя к источнику Урд, где сидят три священные норны.

Тор посмотрел на две широкие кипучие реки. Воды их были холодны, а испарения удушливы. И все же, переходя их, он сможет нести на плече молот, который никому не решается доверить. Он шагнул в дымящуюся реку, омывавшую основание радужного моста, и с молотом на плече стал пробираться к другой реке.

Один, Тюр и Бальдр были уже у источника Урд, когда Тор выбрался из бурлящей реки, мокрый и запыхавшийся, но по-прежнему с молотом на плече. Тюр, прямой и красивый, опирался на свой меч, сплошь испещренный магическими рунами. Бальдр стоял с опущенной головой и с улыбкой на устах, очарованный тихой песней двух чудесных лебедей, а подле него стоял Один Всеотец, в своем синем плаще, окаймленном золотыми звездами, без шлема-орла на голове и без копья в руках.

Три норны - Урд, Верданди и Скульд - сидели у источника, вытекавшего из дупла огромного корня Иггдрасиля. Урд была седовласой старухой, Верданди - юной красавицей, а Скульд почти невозможно было разглядеть, потому что она сидела позади сестер и волосы падали ей на лицо. Урд, Верданди и Скульд прозревали все прошлое, все настоящее и все будущее. Всеотец заглянул им в глаза, даже в глаза Скульд. Долго, долго взирал он на норн божественными зеницами, пока другие слушали песнь лебедей и шорох листьев Иггдрасиля, падающих в источник Урд.

И в глазах норн воочию увидал Всеотец предвестия и предзнаменования, о которых поведали ему Хугин и Мунин. И тут через радужный мост перешли Фригт, Сив и Нанна, жены Одина, Тора и Бальдра. Фригг посмотрела на норн, потом обратила взор, полный любви и печали, на Бальдра, своего сына, и, отступив, положила руку на голову Нанны.

Всеотец оторвал взгляд от норн и перевел его на Фригг, свою царственную супругу.
   - Я должен на время покинуть Асгард, супруга Одина, - молвил он.
   - Да, - отозвалась Фригг. - Многое нужно сделать в Мидгарде, мире людей.
   - Я обращу свое знание в мудрость, - продолжал Один, - дабы то, что неминуемо случится, по возможности обернулось к лучшему.
   - Тебе нужно идти к источнику Мимира, - сказала Фригг.
   - Я пойду к источнику Мимира, - сказал Один.
   - Иди, супруг мой, - сказала Фригг.

Они опять прошли по радужному мосту, более чудесному и более зыбкому, чем тот, который люди видят с земли. Все вернулись по радужному мосту, асы и асини, Один и Фригг, Бальдр и Нанна, Тюр со своим мечом и Сив рядом с Тюром. Что до Тора, то он с молотом Мьёлльниром на плече опять побрел через кипящие реки Кермт и Эрмт.

Малютка Хнос, самая юная из обитателей Асгарда, стояла рядом с Хеймдаллем, стражем богов и хранителем моста, ведущего к источнику Урд, когда Один Всеотец и его царственная супруга Фригг с поникшими головами вышли из огромных ворот. И она слышала, как Один произнес:
   - Завтра я стану Вегтамом Странником, бредущим по дорогам Мидгарда и Ётунхейма.

Тору часто приходилось слышать, что на востоке, в стране великанов, есть чудесное королевство Утгард и что в нем живут могущественнейшие волшебники, которых еще никто не смог победить. Немудрено, что ему захотелось побывать там, чтобы испытать свою силу. Вернувшись обратно после поездки к Трюму, он стал немедленно собираться в дорогу, предложив богу огня снова ему сопутствовать. Локи, который любил всякие приключения не меньше самого Тора, охотно согласился, и оба Аса, усевшись в колесницу бога грома, отправились в путь.

Однажды ночь застигла их в пустынном месте, где негде было утолить голод и преклонить голову. Вдруг они увидели бедную хижину и направили туда колесницу. Распрягши козлов и оставив их вместе с колесницей в ложбине, оба они под видом простых путников постучались в дверь хижины, прося приютить их и накормить.

В хижине жил бедный крестьянин Эгил со своей женой, сыном Тьяльви и дочерью Ресквой. Он радушно принял Асов, но пожалел, что ничем не может их угостить.
   - Вот уже два дня, - сказал он, - как мы сами ничего не ели, и в нашем доме вы не найдете ни крошки хлеба.
   - О еде не беспокойся, - отвечал ему Тор, - ее хватит на всех.

Он спустился в ложбину, где возле медной колесницы щипали траву его козлы, и ударом молота вышиб из них дух. Потом освежевал туши и принес в дом мясо. Скоро оно было готово и подано с пылу с жару на стол. Тор пригласил крестьян поужинать вместе с ним и с Локи. Голодные люди с радостью согласились и жадно набросились на еду. Боги скоро наелись и пошли спать, но, перед тем как уйти, Тор расстелил на полу козлиные шкуры и, обращаясь к крестьянам, сказал:
   - Я разрешаю вам съесть сколько угодно мяса, но смотрите не трогайте костей, а сложите их все до единой в эти шкуры, иначе я вас жестоко накажу.
   - А ведь кости-то вкуснее всего, - тихо шепнул Локи на ухо Тьяльви, прежде чем последовать за своим спутником.

Слова коварного бога не пропали даром, и, в то время как сам Эгил, его жена и дочь точно выполнили приказание Тора, Тьяльви, которому захотелось полакомиться костным мозгом, расщепил одну из костей своим ножом. Утром, проснувшись, Тор первым делом подошел к козлиным шкурам и дотронулся до них своим молотом. Оба козла сейчас же как ни в чем не бывало, вскочили на ноги, живые и невредимые, и только один из них немного прихрамывал на заднюю ногу. Увидев это. Тор понял, что кто-то из крестьян нарушил его запрет, и из-под его густых сдвинутых бровей сверкнула молния. Он уже поднял Мьёльнир, готовясь убить ослушника, но тут вся семья Эгила с громким плачем бросилась перед ним на колени, умоляя грозного бога простить Тьяльви. Когда Тор увидел слезы этих бедняков и услышал их мольбы, его гнев сейчас же прошел. Он сказал, что не будет их наказывать, но потребовал, чтобы за это Эгил отдал ему в услужение обоих своих детей, на что тот с радостью согласился.

Продолжать путешествие в колеснице, пока у козла не зажила нога, было нельзя, поэтому Тор оставил Тангиоста и Тангризнира у Эгила, а сам вместе с Локи и своими новыми слугами пошел дальше пешком.

Достигнув берега огромного моря, которое отделяет землю от страны великанов, путники построили себе лодку и поплыли, держа курс на восток. Через несколько дней на рассвете они уже благополучно пристали к берегу Йотунхейма. Тут они снова пошли пешком и вскоре добрались до высокого дремучего леса. Они шли по нему целый день, но казалось, что ему не будет, ни конца, ни края. Наступил вечер, и Тор уже думал, что им придется заночевать на голой земле, как вдруг он наткнулся на большую хижину. В этой хижине было всего три стены и потолок, но путешественники так устали, что не обратили на это внимания. Все четверо наскоро поужинали той провизией, которая была в котомке Тора, и легли спать.

Ночью неожиданно послышались раскаты грома, и вся хижина затряслась. Тор схватил свой молот, а его спутники стали искать, куда бы им спрятаться. Наконец в одной из стен хижины они обнаружили вход в небольшую пристройку и забились туда, дрожа от страха, а Тор встал у входа с молотом в руках и простоял так всю ночь. Как только настало утро, он поспешил выйти наружу и увидал неподалеку спящего великана. От его могучего храпа тряслась земля. Тор сейчас же надел волшебный пояс, увеличивающий вдвое его силу, и уже готовился метнуть в великана молот, но в это время тот проснулся и встал на ноги. Он был так огромен и страшен, что Тор впервые не решился пустить в ход свое грозное оружие, а только спросил великана, как его зовут.
   - Меня зовут Скримир, - отвечал тот. - А о твоем имени мне не нужно и спрашивать: ты, конечно, Тор. Но постой, куда, же делась моя рукавица?

Он нагнулся, и Тор увидел, что та хижина, в которой они провели ночь, была огромная рукавица, а небольшая пристройка, в которой они позднее спрятались, - ее большой палец.
   - Куда ты направляешься, Тор? - спросил его Скримир.
   - Я хочу побывать в королевстве Утгард, - отвечал бог грома.
   - В таком случае, давайте позавтракаем, - сказал великан, - а потом, если ты не возражаешь, пойдем вместе. Я как раз иду в ту же сторону.

Тор согласился. Скримир сел на землю, развязал свою котомку и спокойно принялся за еду. Видя это, путешественники последовали его примеру. После завтрака великан сказал:
   - Давайте сюда вашу котомку, я понесу ее вместе со своей.

Тор не стал возражать. Скримир вложил его котомку в свою, затянул ремнями, взвалил себе на спину и пошел. Он делал такие огромные шаги, что Тор и его спутники с трудом поспевали за ним. Скримир остановился только под вечер. Скинув котомку на землю, он не спеша улегся под огромным дубом.
   - Я так устал, - сказал великан, - что не хочу есть, а если вы хотите, то развяжите котомку и берите из нее все, что вам надо.

С этими словами Скримир тут же заснул и оглушительно захрапел. Тор подошел к котомке великана и попытался ее открыть. Однако, несмотря на всю свою силу, он не смог развязать стягивающие ее ремни. Целый час голодный Ас пыхтел и обливался потом, но все было напрасно. Тогда он пришел в ярость и, забыв всякую осторожность, подошел к Скримиру и ударил его молотом по голове. Скримир приоткрыл глаза и спокойно сказал:
   - Кажется, на меня с дерева упал лист? Ну что, Тор, вы уже поужинали? В таком случае, ложитесь спать. Завтра нам предстоит длинный путь.

И он опять захрапел. Тор, Локи, Тьяльви и Ресква легли под соседним деревом, но спать они не могли. Бог грома был вне себя от гнева. В середине ночи он встал, опять подошел к Скримиру и с размаху ударил его молотом по темени. Он почувствовал, что молот глубоко ушел в голову великана, но тот только потянулся, зевнул и проговорил сонным голосом:
   - На меня что-то упало. Наверное, желудь. Ты не спишь, Тор? Разве уже пора вставать? Ведь еще совсем темно.
   - До утра еще далеко, - отвечал ему Тор, - и ты можешь спать спокойно. Я сейчас тоже снова лягу.

Скримир снова закрыл глаза, а Тор в смущении пошел под свое дерево. В первый раз в жизни ему пришлось встретить великана, против которого оказался бессильным его Мьёльнир. Вскоре начало светать, и тогда Тор все же решил сделать еще одну попытку. Он осторожно подкрался к Скримиру и изо всех сил ударил его молотом в висок. На этот раз Мьёльнир по рукоятку ушел в голову исполина. Великан проснулся, провел рукой по виску и воскликнул:
   - Неудачное место выбрал я для ночлега! Наверное, на ветвях дерева сидят птицы. Только что целый сучок упал мне на голову. Эй, Тор! Пора вставать! Уже совсем рассвело.

С этими словами Скримир поднялся, развязал свою котомку, достал из нее котомку Тора и отдал ее остолбеневшему от удивления богу грома.
   - Ну, - сказал Скримир, - если вы все еще хотите попасть в страну Утгард к нашему королю, то вам следует идти отсюда на восток, а мне нужно на север. Примите же от меня на прощание благой совет. Я слышал, как вы говорили между собой, что не считаете меня очень маленьким. Знайте же, что в замке нашего короля есть люди еще покрупнее меня, так, что не слишком надейтесь на свои силы. До свиданья.

Сказав это, Скримир быстро пошел на север, а четыре путника еще долго смотрели ему вслед, искренне желая никогда больше его не видеть.

Несмотря на предостережения Скримира, Асы продолжали путь и уже около полудня увидели перед собой огромный замок, окруженный высокой железной решеткой. В ней были сделаны ворота, но они оказались на запоре. К счастью, прутья решетки так далеко отстояли друг от друга, что все четверо легко пролезли между ними.

Утгард был Асгардом великанов. Только в здешних зданиях не было и малой толики красоты божественных чертогов - Глядсхейма, Брейдаблика и Фенсалира. Они громоздились, словно гигантские бесформенные утесы или айсберги. О, дивный Асгард, увенчанный лазурным куполом! Асгард, обложенный облаками, подобными грудам бриллиантов! Асгард с его радужным мостом и сверкающими воротами! О, дивный Асгард, возможно ли, в самом деле, чтобы эти неотесанные великаны однажды тебя уничтожили?

Тор смело распахнул двери замка и вошел внутрь, сопровождаемый Тьяльви и Ресквой. Локи из предосторожности держался немного позади. Они оказались в огромном зале, посередине которого сидел сам король страны Утгард - Утгард-Локи. Около него стояло много великанов, и все они с изумлением посмотрели на пришельцев.
   - Привет тебе, Тор! - медленно проговорил Утгард-Локи. - Я рад видеть тебя и твоих спутников, но знаешь ли ты, что по нашему закону здесь имеют право быть только те, кто проявил себя в каком-нибудь деле или искусстве и занял в нем первое место? Чем же можете похвалиться вы все?
   - В стране Асов, - сказал Локи, стоявший позади Тора, - нет никого, кто бы ел быстрее меня.
   - Это большое искусство, - ответил Утгард-Локи, - и если ты сказал правду, то будешь окружен у нас почетом. Сейчас мы устроим тебе состязание с одним великаном, которого зовут Логи.

Утгард-Локи хлопнул в ладоши, и его слуги сейчас же внесли в зал огромное корыто с мясом. Корыто поставили на пол. Локи и Логи сели друг против друга и по знаку короля Утгарда начали есть. Уже через несколько минут они встретились как раз в середине корыта, но Локи съел только мясо, тогда как Логи сожрал и мясо и кости да еще половину корыта в придачу. Поэтому он был объявлен победителем.
   - Не очень быстро едят боги, - с насмешкой сказал Утгард-Локи. - Ну, а что же может делать этот юноша, которого, кажется, зовут Тиальфи?
   - В Митгарде говорят, что я бегаю быстрее всех, - отвечал Тиальфи, удивленный тем, что великан знает его имя.
   - Хорошо, - сказал Утгард-Локи. - Мы проверим и это. Все вышли из замка. Перед ними расстилалось поле с широкой, хорошо утоптанной дорогой. Здесь и должно было произойти состязание. Утгард-Локи вызвал из толпы своих приближенных великана, по имени Гуги, и приказал ему бежать наперегонки с Тиальфи. Затем Утгард-Локи махнул рукой и бегуны устремились вперед. Тиальфи бежал очень быстро, но Гуги все, же сумел обогнать его на один шаг.
   - Попробуем еще, - сказал Утгард-Локи. Тиальфи и Гуги побежали снова, но на этот раз Тиальфи отстал от своего противника уже на расстояние полета стрелы. Третья попытка была для Тиальфи еще более неудачной. Он не пробежал и половины пути, как его противник был уже у цели.
   - Видно, что у вас бегают так же, как и едят, - усмехнулся Утгард-Локи. - Ну, а ты, Тор? Что ты умеешь делать?
   - Среди Асов утверждают, что никто не может пить так, как я, - отвечал Тор.
   - Вот это искусство так искусство! - воскликнул Утгард-Локи. - Что ж, пойдем назад в замок. Там ты покажешь, как пьют в Асгарде.

Все вернулись обратно в зал. Утгард-Локи отдал приказ своему виночерпию, и тот поднес Тору длинный и узкий рог, до краев наполненный водой.
   - Слушай, Тор, - сказал Утгард-Локи, - некоторые из нас осушают этот рог в один прием, а большинство - в два. Только самые слабые люди Утгарда выпивают мой рог в три приема, но ты, конечно, осушишь его сразу.

Ему подали огромный рог, полный до краев. Вручив молот Локи и попросив его не отходить ни на шаг, Тор поднес рог к губам. Долго Тор не отрывался от рога и, когда клал его на землю, был уверен, что выпил все до последней капли.
   - Ну вот, - выдохнул он, - ваш великанский рог осушен.

Великаны заглянули в рог и рассмеялись.
   - Осушен! - воскликнул Утгард-Локи. - Загляни-ка в него, Тор. Ты едва отхлебнул.

Тор заглянул в рог и увидел, что он не опорожнен и наполовину. В бешенстве он опять поднес его к губам. Тор пил, и пил, и пил. Затем, удовлетворенный, что опростал рог до дна, он бросил его на землю и отошел.
   - Тор полагает, что опустошил рог, - сказал один из великанов, поднимая его. - Но посмотрите-ка, друзья, сколько там еще осталось.

Тор подбежал и опять заглянул в рог. Он был полон более чем наполовину. Тор обернулся и увидел, что все великаны смеются над ним.
   - О Тор из рода асов, - сказал Утгард-Локи, - мы не знаем, как ты покажешь себя в следующем поединке, но в искусстве пить ты великанам никак не ровня.

И молвил Тор.
   - Я могу поднять и положить на обе лопатки любую тварь из тех, что здесь присутствуют.

Не успел он это произнести, как большая серебристо-черная кошка прошмыгнула в зал и стала перед Тором, выгнув спину и ощетинившись.
   - Ну что ж, тогда подними кошку, - сказал Утгард-Локи.

Тор подошел к кошке, полный решимости бросить ее в насмехающихся великанов. Он обхватил кошку руками, но не сумел оторвать ее от земли. Руки Тора поднимались все выше и выше, пока изогнутая спина кошки не коснулась перекрытий свода, однако лапы ее по-прежнему стояли на полу. Напруживаясь из последней мочи, Тор услышал дружный хохот великанов.

Он обернулся, глаза его пылали гневом.
   - Я не привык поднимать кошек! - вскричал он. - Приведите кого-нибудь, с кем я мог бы сразиться, и я клянусь, что изничтожу его!
   - Прежде чем бороться с нами, - сказал Утгард-Локи, - я советую тебе сначала попробовать свою силу на моей старой кормилице, Элли. Если ты ее поборешь, я готов признать, что ты не так слаб, как я думаю. Если же она с тобой справится, тебе нечего и думать о том, чтобы состязаться с настоящими мужчинами.

Тут он хлопнул в ладоши и громко позвал:
   - Элли! Элли!

На его зов в зал вошла дряхлая, сморщенная старуха и спросила, что ему надо.
   - Я хочу, чтобы ты поборолась с моим гостем, - отвечал Утгард-Локи. - Он хвалится своей силой, и мне интересно посмотреть, сможет ли он справиться с тобой.

Тор схватил Элли поперек туловища и хотел сразу же положить ее на обе лопатки, но она устояла и, в свою очередь, с такой силой сжала его своими руками, что у него перехватило дыхание. Чем больше старался Тор, тем крепче становилась старуха. Внезапно она сделала ему подножку, и не ожидавший этого бог грома упал на одно колено.

Утгард-Локи, казалось, был очень удивлен, однако он ничем не выдал этого и, обращаясь к богу грома, сказал:
   - Ну, Тор, теперь ты и сам видишь, что тебе незачем мериться с нами силой, не можешь ты и оставаться дольше в моем замке. Но я все же слишком гостеприимный хозяин, чтобы отпустить вас голодными, а поэтому давайте обедать.

Тор молча, опустил голову. Ему было так стыдно, что он не мог произнести ни слова.

Утгард-Локи на славу угостил своих гостей, а после обеда сам пошел их провожать. Когда они вышли из замка, он спросил:
   - Ну как, Тор, доволен ли ты своим путешествием и понравилось ли тебе у нас?
   - У вас мне понравилось, - отвечал Тор, - но не могу сказать, чтобы я был доволен своим пребыванием в вашей стране. Еще ни одно мое путешествие не кончалось так бесславно.

А я, Тор, даже и не подозревал, что ты так могуч, - улыбаясь, сказал Утгард-Локи, - а то бы не видать тебе моего замка! Теперь, когда вы из него уже вышли, я могу открыть тебе, что ты с самого начала был обманут. Великан Скримир, повстречавшийся с тобой в лесу, был я сам. Мою котомку ты не открыл потому, что ремни на ней были заклепаны железом, а когда ты бил меня своим молотом, я подсунул тебе вместо себя обломок скалы. Может быть, ты заметил в моем замке большой камень с тремя глубокими впадинами? Это следы твоих ударов. Локи ел очень быстро, но Логи, с которым он состязался, был сам огонь, а ты знаешь, что огонь прожорливее всех на свете. Тиальфи замечательный бегун, но перегнать Гуги он не мог, потому что Гуги - это мысль, а мысль быстрее любого бегуна. Рог, из которого ты пил, другим концом был соединен с мировым морем. Осушить это море, конечно, нельзя, но ты выпил из него столько воды, что оно обмелело, как при сильнейшем отливе. Подымал ты вовсе не кошку, а змею Митгард. Она обвивает кольцом весь мир, а ты поднял ее так высоко, что она только кончиком своей морды и кончиком хвоста еще касалась земли. Самое трудное испытание ты выдержал тогда, когда боролся со старухой Элли. Элли - это старость. Ты знаешь, что, она любого человека кладет на обе лопатки, ты же упал перед нею только на одно колено. Теперь, Тор, я сам убедился в твоей силе и от всей души желаю никогда больше тебя не видеть. Прощай!

Весь красный от охватившего его гнева, Тор схватил свой молот, но Утгард-Локи внезапно исчез. Вместе с ним исчез и его замок, и на том месте, где он стоял, перед глазами Тора и его спутников простиралось только ровное, покрытое зеленой травой поле.

Так закончились похождения Тора в стране Утгард.

Гном Альвис был очень умен, намного умнее своих соплеменников. Он знал почти столько же, сколько когда-то знал Квазир, и очень этим гордился.
   - Вы не достойны того, чтобы я жил с вами, - заявил он однажды другим обитателям подземного царства. Мое место в Асгарде, среди богов. Только они смогут понять мою мудрость и заставят всех воздавать мне должные почести.

Выслушав его, гномы удивленно покачали головами.
   - Конечно, ты очень мудр, Альвис, - сказал один из них, но ты забываешь о солнце, которое превратит тебя в камень, едва ты выйдешь из Свартальфахейма.
   - Сразу видно, что ты глупец, - засмеялся Альвис. - До Асгарда я доберусь ночью, когда солнце не светит, а в стране богов есть дворцы, крыши которых защитят меня от его лучей.
   - Но, Альвис, - промолвил второй гном, - как ты можешь заставить богов разрешить тебе жить вместе с ними?
   - Я могу жениться на какой-нибудь богине, и тогда Асы волей-неволей должны будут допустить меня в Асгард, - гордо произнес мудрец.
   - Что ты, что ты, Альвис! - воскликнул третий гном, стараясь удержаться от смеха, чтобы не обидеть собрата. - Ступай скорее к подземному озеру и взгляни на свое отражение. Ведь, несмотря на все твои знания, ты такой же маленький и горбатый как и мы все. У тебя такая же длинная черная борода, как и у нас, и такие же глазки-бусинки. Разве можешь ты стать мужем богини?
   - Боги не так глупы, как вы! - рассердился Альвис. - Они знают, что ум важнее красоты, и ни один из них не откажется выдать за меня замуж свою дочь.

Гномы не стали больше спорить и замолчали, и только один, самый старый из них, сказал:
   - Я не так умен, как ты, Альвис, и хуже тебя разбираюсь в науках, но за всю мою долгую жизнь еще ни разу не слышал, чтобы гномы породнились с богами и заставили их что-либо делать по-своему. Лучше оставайся среди нас. Помни, что Асы не простят тебе твоей дерзости.

Но гордец только рассмеялся и презрительно махнул рукой.
   - Сегодня же ночью я пойду в Асгард, - произнес он, - и, когда я вернусь, вы узнаете, чего я там добился.

И действительно, едва Суль на своей колеснице скрылась за горами, как Альвис отправился в путь. По дороге он обдумывал, к дочери какого бога ему лучше посвататься, и наконец, выбрал дочь бога грома. Лет семнадцать или восемнадцать назад, еще до того как строилась крепость Асов, у Сив родилась дочка, которой дали имя Труд. Она была хороша собой, скромна и тиха, и гном решил, что лучшей жены ему не найти.

"К тому же, - рассуждал он, - Тор, хотя и могуч, но не очень умен и ему захочется иметь такого мудрого зятя, как я. Только бы мне добраться до страны богов!"

Вскоре он подошел к Бифресту и стал звать Хеймдалля. Чуткий Ас сейчас же услышал его тонкий, писклявый голос и спросил, что ему надо.
   - Я хочу попасть в Асгард, - отвечал Альвис, - но не знаю, как мне пройти сквозь пламя, которое горит на вашем мосту.
   - А что тебе нужно в стране богов? - спросил Хеймдалль.
   - Посвататься к дочери Тора - Труд, - сказал гном.

Ас рассмеялся.
   - И ты думаешь, что он согласится выдать ее за тебя? - промолвил он.
   - Да, Хеймдалль, - с гордым видом отвечал Альвис, - потому что после смерти Квазира мудрее меня нет никого на свете!
   - Вот как? - снова рассмеялся Хеймдалль, который, как вы помните, сам был очень мудр. - Ну что ж, я помогу тебе пройти в Асгард. Вреда ты там не причинишь, а мне интересно будет узнать, как ты сумеешь добиться успеха.

Он спустился вниз по Бифресту, взял Альвис на руки и принес его в Асгард.

Горячо поблагодарив сторожа радужного моста, гном спросил его, где находится дворец Тора, и направился прямо к нему.

Бог грома был в это время у Гимира. Труд давно крепко спала, и Альвиса встретила одна Сив. Отворив ему дверь и увидев перед собой гнома, богиня плодородия от удивления выронила из рук гребень, которым она расчесывала на ночь свои золотые волосы, и, вместо того, чтобы сказать гостю "добро пожаловать", воскликнула:
   - Как ты попал в Асгард, черный эльф, и что тебе от меня нужно?
   - Ты бы лучше спросила меня о моем имени, - упрекнул ее карлик, - тогда бы ты узнала, что меня зовут Альвис и что я мудрее всех на свете.
   - Извини, Альвис, - ответила Сив. - Правда, я никогда прежде о тебе не слышала, но будь нашим гостем и расскажи, зачем ты к нам пришел.
   - Я пришел посвататься к твоей дочери, Сив, - с важным видом сказал гном, смело входя во дворец.
   - Посвататься к моей дочери? Ты хочешь жениться на Труд? - вскричала богиня, не веря своим ушам.
   - Да, Сив, - подтвердил Альвис, с трудом вскарабкиваясь на скамью, на которую она ему указала. - Я хочу жениться на Труд и не понимаю, почему ты этому удивляешься. Ум дороже всего, я же почти так же мудр, как Один и вполне достоин руки любой богини. Ты должна быть счастлива, что мой выбор пол именно на твою дочь.
   - Но Альвис, - возразила Сив, - дочери Асов не выходят замуж за гномов: они не могут жить под землей, в ваших пещерах.
   - Зато я могу жить в Асгарде, - произнес Альвис. Конечно, днем я буду сидеть дома, и выходить из него только по ночам, но это не так важно. Я очень богат, у меня много золота, а с помощью моих знаний я смогу скоро стать еще богаче так, что моей жене все будут завидовать.

Еще долго продолжался их спор, но наконец, хитрецу удалось убедить жену Тора. Она тут же позвала Труд и, даже не испросив согласия Тора, объявила ей, что выдает ее замуж за гнома.

Едва взглянув на своего крохотного жениха, девушка залилась слезами, таким противным он ей показался. Зато сам Альвис сиял от радости и гордости. Он пробыл у Сив целый день, а к вечеру отправился восвояси, пообещав прийти следующей ночью снова и попросив Труд не ложиться спать, чтобы он мог с ней повидаться. По дороге в Свартальфахейм он не удержался, чтобы не рассказать обо всем Хеймдаллю, которому пришлось опять перенести его на руках через радужный мост, и похвастаться перед ним своим успехом.
   - Я желаю тебе счастья, - сказал тот, - но не рано ли ты радуешься? Ведь Тор еще ничего не знает о твоем сватовстве к его дочери?
   - Он не захочет нарушать слово, которое мне дала Сив, и я уже смело могу считать себя его зятем, - отвечал гном и, распрощавшись с Хеймдаллем, весело запрыгал дальше к ближайшей пещере.

Утром в страну богов примчался Тор.
   - Что нового в Асгарде? - спросил он у Хеймдалля, который, услышав стук колесницы грозного бога, вышел ему навстречу. Не подходили ли великаны к его стенам?
   - Великаны не появлялись, Тор, - сказал Хеймдалль, но зато к нам приходил один гном, по имени Альвис, и посватался к твоей дочери Труд.
   - Ты смеешься надо мной! - покраснел от гнева бог грома. - Как может моя дочь стать женой какого-то черного эльфа? Сив никогда на это не согласится!
   - Нет, Тор, Альвису удалось ее уговорить, - ответил мудрый Ас. - Она дала ему слово, и сегодня вечером он снова придет, чтобы повидать свою невесту.
   - Сегодня вечером он снова придет, чтобы повидать свою невесту? - переспросил Тор и задумался. - И ты говоришь, что он очень мудр?
   - Он считает себя самым умным существом на свете, - промолвил Хеймдалль.

Бог грома усмехнулся.
   - Хорошо, я сам встречу его сегодня у Бифреста, - произнес он и спокойно пошел к себе во дворец.

Сив сейчас же рассказала ему, что просватала дочь за гнома, который так же мудр, как и Один или великан Мимир.
   - Лучшего зятя нам не найти, хотя Труд он и не нравится, - закончила она свою речь.
   - Я не буду спорить, - промолвил Тор. - Ты уже дала Альвису слово, и его нельзя нарушить.

И не сказав жене о том, что собирается встретить гнома, могучий Ас поспешно ушел.

Оповестить весь Свартальфахейм о своей женитьбе на дочери бога грома, Альвис, едва дождавшись вечера, поспешил к своей невесте, и не успели еще в небе зажечься первые звезды, как он уже был у Бифреста.
   - Хеймдалль, Хеймдалль, помоги мне подняться по мосту! - закричал он.

Мудрый Ас, которого забавляла дерзость гнома, и на этот раз исполнил его просьбу, но, когда Альвис достиг страны богов, здесь его уже поджидал сам Тор.
   - Здравствуй, Альвис, - промолвил он ласково. - Скажи мне, куда ты идешь?
   - Я иду к твоей дочери, Тор, - отвечал гном, сразу узнав сильнейшего из Асов по его огромному росту и могучему сложению. - Сив обещала выдать ее за меня замуж.
   - Что ж, я согласен с женой, - сказал бог грома. - Позволь только сначала проверить, так ли ты мудр, как говоришь.

Гном даже раздулся от гордости.
   - Спрашивай меня о чем хочешь! - воскликнул он. - Я дам ответ на все твои вопросы.
   - Хорошо, тогда расскажи мне все, что ты знаешь об Асгарде и Митгарде, о Ванахейме и Йотунхейме, о царстве огня и о подземной стране мертвых, а так же обо всех племенах и народах, живущих на земле, - потребовал Тор.

Больше двух часов отвечал Альвис на первый вопрос бога грома, но ответил на него без запинки.
   - Много ты знаешь, - похвалил его Тор. - Ну, а теперь, - продолжал он, - расскажи мне обо всех зверях и птицах, живущих на земле, и обо всех рыбах, плавающих в морях и реках.

Альвис ответил и на второй вопрос могучего Аса, но отвечал на него так долго, что, когда он кончил, небо из темного стало светло-серым.
   - Ты действительно великий мудрец, - произнес бог грома, искоса поглядывая на восток. - Тебе осталось только сосчитать все звезды на небе и сказать, как каждая из них называется, и мы завтра же отпразднуем твою свадьбу с моей дочерью.

От таких слов у Альвиса закружилась голова. Забыв о надвигающейся опасности, он стал называть звезды, но не успел перечислить и четвертую их часть, как вдали послышалось громкое ржание коней, запряженных в колесницу Суль. Первый яркий луч солнца скользнул по небу и упал на гнома, мгновенно превратив его в камень.

Так Тор, не нарушив данного Сив слова, сумел избавить свою дочь от неугодного ей жениха и доказал, что хитрость подчас бывает выше мудрости.

Сначала не было ничего: ни земли, ни неба, ни песка, ни холодных волн. Была лишь одна огромная черная бездна Гинунгагап. К северу от нее лежало царство туманов Нифльхейм, а к югу - царство огня Мусспельсхейм. Тихо, светло и жарко было в Мусспельсхейме, так жарко, что никто, кроме детей этой стра­ны, огненных великанов, не мог там жить, в Нифльхейме же, напротив, господствовали вечный холод и мрак.

Но вот в царстве туманов забил родник Гёргельмир. Двенадцать мощных потоков, Эливагар, взяли из него свое начало и стремительно потекли к югу, низвергаясь в бездну Гинунгагап. Жестокий мороз царства туманов превращал воду этих потоков в лед, но источник Гёргельмир бил не переставая, ледяные глыбы росли, и все ближе и ближе подвигались к Мусспельсхейму. Наконец лед подошел так близко к царству огня, что стал таять. Искры, вылетавшие из Мусспельсхейма, смешались с растаявшим льдом и вдохнули в него жизнь. И тогда над бескрайными ледяными просторами из бездны Гинунгагап вдруг поднялась исполинская фигура. Это был великан Имир, первое живое существо в мире.

В тот же день под левой рукой Имира появились мальчик и девочка, а его правая нога зачала с левой шестиголового великан Трудгельмира. Так было положено начало роду великанов - Гримтурсенов, жестоких и коварных, как лед и пламя, их создавшие.

Имир, древнейший великан, пустился в странствие по двенадцати рекам и, наконец, различил в туманах очертания еще одного существа. То была громадная корова по имени Аудумла. Имир лег рядом с нею и попил ее молока. С тех пор он стал питаться молоком, которое давала ему Аудумла. Из изморози, упавшей на землю, возникли и другие существа - дочери инея. Имир женился на одной из них и дал начало роду великанов.

Однажды Имир заметил, что Аудумла дышит на глыбу льда и лижет языком то место, на которое подышала. И чем дольше она лизала, тем отчетливей под ее языком вырисовывалась фигура, не похожая на великанью - несравненно более стройная и красивая. Вот из глыбы появилась голова, и золотые волосы упали на лед. Разглядев нарождающееся существо, Имир возненавидел его за красоту.

Аудумла продолжала лизать глыбу и, наконец, на свет вышел совершенно законченный человек. Имир испытывал к нему такую ненависть, что готов был убить тут же, на месте. Но он знал, что за это Аудумла перестанет кормить его своим молоком.

Бури звался человек, появившийся из ледяной глыбы. Бури, первый из героев. Он тоже был вскормлен молоком Аудумлы. Бури женился на дочери древнейшего великана и имел с нею 3 сына: Один Ве и Вили. Но Имир и сыновья Имира ненавидели Бури и, в конце концов, убили его.

Тогда разгорелась война между Имиром и его сыновьями и сыновьями Бури. Один с братьями сумели уничтожить Имира.Имир был так огромен, что в крови, хлынувшей из его ран, потонули все остальные великаны, утонула и корова Аудумбла. Лишь одному из внуков Имира - Бёргельмиру удалось построить лодку, на которой он и спасся вместе со своей женой.

Теперь уже никто не мешал богам устраивать мир по своему желанию. И вот Один и его сыновья взяли тело великана Имира - громаднейшее из когда-либо существовавших на свете - и сбросили в мировую бездну, заполнив им пустоту. Они сделали из тела Имира землю, в виде плоского круга, и поместили ее посреди огромного моря, которое образовалось из его крови. Землю боги назвали «Мидгард», что означает «средняя страна». Затем братья взяли череп Имира и сделали из него небесный свод, из его костей они сделали горы, из волос - деревья, из зубов - камни, а из мозга - облака. Каждый из четырех углов небесного свода боги свернули в форме рога и в каждый рог посадили по ветру: в северный - Нордри, в южный - Судри, в западный - Вестри и в восточный - Аустри. Из искр, вылетавших из Мусспельсхейма, боги сделали звезды и украсили ими небесный свод. Часть звезд они укрепили неподвижно, другие же, для того чтобы узнавать время, разместили так, чтобы они двигались по кругу, обходя его за один год.

Сотворив мир, Один и его братья задумали его населить. Однажды на берегу моря они нашли два дерева: ясень и ольху. Боги срубили их и сделали из ясеня мужчину, а из ольхи - женщину. Затем Один дал им жизнь и душу, Вили - разум и движение, Ве - облик, речь, слух и зрение. Так появились первые люди, и звали их: мужчину - Аск, а женщину - Эмбла.

Не забыли боги и великанов. За морем, к востоку от Мидгарда, они создали страну Ётунхейм и отдали ее во владение Бёргельмиру и его потомкам.

Невесело жилось первым людям. Во всем мире царила вечная ночь, и лишь тусклый, мерцающий свет звезд немного рассеивал темноту. Солнца и луны еще не было, а без них на полях не зеленели посевы, а в садах не цвели деревья. Тогда, чтобы осветить землю, Один и его братья добыли в Мусспельсхейме огонь и сделали из него луну и солнце, самое лучшее и самое красивое из всего, что им когда-нибудь удавалось создать. Боги были очень довольны плодами своего труда, но никак не могли придумать, кто же будет возить солнце и луну по небу.

В это самое время жил на земле человек, по имени Мундильфари, и были у него дочь и сын необыкновенной красоты. Мундильфари так ими гордился, что, прослышав о замечательных творениях богов, назвал свою дочь Суль, что означает солнце, а сына - Мани, то есть луна.

«Пусть все знают, что сами боги не могут создать ничего более прекрасного, чем мои дети»,- думал он в своем высокомерии. Но, однако, вскоре ему и этого показалось мало. Узнав, что в одном из селений неподалеку живет юноша, лицо которого так красиво, что сияет, как самая яркая звезда, за что его и прозвали Глен, то есть - «блеск», Мундильфари решил женить его на своей дочери, чтобы дети Глена и Суль были еще красивее отца с матерью и все остальные люди на земле им поклонялись. Замысел гордеца стал известен богам, и вот в тот самый день, когда он собирался выдать дочь замуж, перед ним неожиданно появился Один.

- Ты очень горд, Мундильфари,- сказал он,- так горд, что хочешь сравниться с богами. Ты хочешь, чтобы люди поклонялись не нам, а твоим детям и детям твоих детей и служили им. За это мы решили наказать тебя, и отныне Суль и Мани будут сами служить людям, возя по небу луну и солнце, именами которых они названы. Тогда все увидят, может ли их красота затмить красоту того, что создано руками богов.

Пораженный ужасом и горем, Мундильфари не мог вымолвить ни слова. Один же взял Суль и Мани и поднялся с ними на небо. Там боги посадили Суль в запряженную парой белых коней колесницу, на переднем сиденье которой было укреплено солнце, и приказали ей весь день ездить по небу, останавливаясь только на ночь. Чтобы солнце не сожгло девушку, братья-боги закрыли ее большим круглым щитом, а чтобы коням не было жарко, они повесили им на грудь кузнечные мехи, из которых все время дует холодный ветер. Мани тоже дали колесницу, на которой он должен был возить по ночам луну. С тех пор брат и сестра верно служат людям, освещая землю: она - днем, а он - ночью. На полях весело зеленеют хлеба, в садах наливаются соком плоды, и никто уже не помнит того времени, когда в мире господствовал мрак, и всего этого не было.

Бергельмир, не утонувший в крови Имира, наплодил в Ётунхейме сыновей и дочерей, которые ненавидели Одина и его сыновей и боролись против них. Когда Один осветил мир, они разъярились еще пуще и послали в погоню за солнцем и луной двух свирепейших волков Ётунхейма. До сих пор за солнцем и луной, за Соль и Мани, гонятся те исполинские волки...

СМЕРТЬ БАЛЬДРА

Прошли века. По-прежнему правил миром великий Один; по-прежнему защищал Асгард и Митгард от нападений великанов могучий бог грома; по-прежнему волшебная корзина Идун была полна чудесных яблок, дающих Асам молодость и силу. Никогда еще не были боги так веселы и счастливы.

Но вот доброго и кроткого Бальдра стали преследовать дурные сны. Все чаще и чаще видел он по ночам, что расстается со светлой страной богов и спускается в мрачное подземное царство Хель, все чаще и чаще мучило его сердце тяжелое предчувствие близкой смерти, и он из веселого стал печальным, из беззаботного - задумчивым.

Тогда встревоженный Один отправился в Йотунхейм, чтобы посоветоваться с Мимиром, и страшен был ответ мудрого великана.
- Да, Бальдр скоро умрет, - сказал он. - Ничто не может это предотвратить. Ничто не может предотвратить и гибели остальных богов, когда придет их час. У каждого своя судьба, Один, и изменить ее не в силах даже ты.

От Мимира старейший из Асов пошел к норнам, но и те встретили его сурово и угрюмо.
- Ты скорбишь об участи сына, - сказала Урд, - а не ведаешь того, что не так уж далек тот день, когда и сам ты ее разделишь. Уже половина ствола ясеня Игдразиля сгнила, уже дрожит мировое дерево, жизнь которого окончится вместе с твоей. Слышишь ли ты скрежет зубов? Это чудовищный дракон Нидтёг, живущий в царстве Хель, подгрызает снизу его корни. Еще много лет будет продолжаться его работа, но когда-нибудь она закончится.
- Мы ежедневно поливаем Игдразиль водой из священного источника Урд, чтобы залечить его раны. Этим мы продлеваем жизнь могучего ясеня, но не можем его спасти, так же, как и ты не можешь спасти жизнь Бальдра, - добавила Верданди.
- Подожди, Один, - произнесла Скульд, видя, что голова владыки мира склонилась на грудь. - Выслушай меня! Не вечно Бальдр будет у Хель: он слишком чист и невинен, чтобы навсегда остаться в стране мрака. Утешайся этим. Больше я тебе ничего не скажу.

С тех пор, словно черная туча повисла над Асгардом. Узнав о словах Мимира и пророчестве норн, Асы прекратили свои пиры и забавы. Они оплакивали судьбу всеми любимого лучезарного бога, и только одна Фригг еще надеялась спасти сына.
- Нет, он не умрет, - сказала она и, обойдя Асгард и Митгард, Нифльхейм и Йотунхейм, страну гномов и страну эльфов, взяла клятву с каждого металла, с каждого камня, с каждого растения, с каждого зверя, с каждой птицы и с каждой рыбы в том, что никто из них не причинит вреда Бальдру.
- Утешьтесь и забудьте свою печаль, - объявила она Асам, возвращаясь из своего странствия. - Не может погибнуть тот, кого ничто не может убить.

Обрадованные боги громко славили Фригг. Cам великий Один удивлялся ее премудрости, а Бальдр забыл о своих снах и попросил богов испытать его неуязвимость.

Те охотно согласились выполнить его просьбу и, выйдя вместе с богом весны в поле, стали бросать в него камни, стрелять из лука, колоть его копьями и рубить мечами.

Бальдр в ответ лишь смеялся: и дерево, и камни, и железо твердо держали данную ими клятву и даже не царапали его кожу.
- Тебе больше нечего бояться, брат, - сказал ему Хеймдалль. - С этого дня ты можешь сражаться с любым врагом.
- Я не хочу ни с кем воевать, - рассмеялся Бальдр, - но я рад, что останусь с вами в Астарде, где так светло и радостно, и не уйду под землю, к мертвым.

Видя и слыша все это, Локи сердито хмурился. Он уже давно завидовал доброму богу весны, а теперь, когда тот стал неуязвим, его злоба еще больше усилилась.
"Вы рано радуетесь; Мимир и норны не могли ошибиться", - подумал он и, превратившись в бедную старуху странницу, пошел к Фригг.

Знаешь ли ты, о великая богиня, что сейчас делают твои сыновья? - воскликнул он, входя к ней. - Они за что-то разгневались на прекраснейшего из них, Бальдра, и пытаются убить его камнями и стрелами, копьями и мечами.
- Не бойся, бабушка, - засмеялась Фригг, забыв спросить странницу, как она попала в Асгард. - Бальдр неуязвим. Ни один металл, ни одно дерево, ни один камень не могут его поранить. Иначе они нарушили бы данное мне обещание.
- Ох, так ли это? - прошамкала мнимая старуха. - Со всех ли деревьев и кустарников в мире взяла ты клятву не трогать бога весны?

Мудрейшая из богинь задумалась.
- Видела я у ворот в Асгард, маленькую зеленую веточку растения, которое люди называют омелой, - ответила она. - Эта веточка была еще так юна, что ничего не понимала, и я не стала с ней разговаривать. Позже, когда она вырастет, я попрошу также и ее не губить моего сына.

Бог огня еле удержался, чтобы не вскрикнуть от радости. Поспешно покинув дворец Одина, он скинул с себя женское платье, надел на ноги крылатые сандалии и, не теряя времени, помчался к воротам Асгарда. К этому времени веточка омелы уже подросла и стала длиннее руки. Локи сорвал ее и, сделав из нее стрелу, вернулся в Асгард.

Боги все еще были в поле, где продолжали испытывать неуязвимость Бальдра, и лишь один слепой Ход уныло стоял в стороне от своих братьев, прислушиваясь к тому, что они делают.
- Что же ты не стреляешь в бога весны? - обратился к нему Локи.
- Зачем ты смеешься надо мной? Ведь ты же знаешь, что я ничего не вижу! - ответил Ход.
- Это не мешает тебе быть таким же хорошим воином, как и остальные Асы! - возразил бог огня. - Не уступай им ни в чем и выстрели тоже. Вот, возьми, - добавил он, подавая слепцу лук и стрелу, которую сделал из ветки омелы, - а я поверну тебя лицом к Бальдру.

Ход, не подозревая коварства Локи, послушно натянул лук и выстрелил прямо перед собой. В тот же миг Бальдр вскрикнул и мертвым упал на землю. Стрела Хода пронзила ему сердце.
Асы в горе рвали на себе волосы, а Локи затрясся от страха: он боялся, что Ход его выдаст. Однако тот не успел этого сделать. Вали-мститель, вступивший в Асгард в день своего рождения убил Хеда стрелой из своего колчана. Таким образом, убийца Бальдра, хотя и ставший им помимо своей воли, согласно законам истинных скандинавов, искупил преступление своей кровью. Коварный же Ас и на этот раз избежал наказания.

Боги принесли сосны к берегу, погрузили их на ладью Бальдра Хрингхорни, а затем соорудили большой погребальный костер. Согласно обычаям, ладью украсили коврами, гирляндами из цветов, всевозможными сосудами и оружием, золотыми кольцами и несметными драгоценностями. На борт подняли тело Бальдра, облаченного в роскошные одежды.

Один за другим боги стали прощаться со своим любимым другом, а когда Нанна наклонилась над ним, ее любящее сердце разорвалось, и она замертво упала рядом с ним. Увидев это, боги с благоговением положили ее рядом с мужем, чтобы и после смерти она могла сопровождать его. После того как убили его коня и собак и возложили на костер терновник, символ сна, к костру приблизился Один.

В знак скорби и любви к умершему все боги возложили на костер самое ценное, что у них было, а Один, наклонившись, положил свое волшебное кольцо Драупнир. Было видно, как Один шепчет что-то на ухо погибшему сыну, но никто не разобрал слов.

Все было готово, боги решили спустить ладью на воду, но оказалось, что она слишком тяжела и они не могут сдвинуть ее с места. Горные великаны, наблюдавшие за происходящим издалека, решили помочь богам и сказали, что знают великаншу по имени Хюрроккин, которая обитала в Ётунхейме и была достаточно сильна, чтобы сдвинуть ладью без посторонней помощи. Тогда боги попросили одного из великанов поспешить за Хюрроккин, и в скором времени она прибыла верхом на волке-великане, которым управляла с помощью уздечки из извивающихся змей. Подъехав к берегу, великанша сошла на землю и сказала, что готова помочь богам, если они, в свою очередь, присмотрят за ее боевым конем. Один немедленно позвал четырех берсерков подержать ее волка, но, несмотря на всю свою небывалую силу, они не могли удержать это чудовищное создание до тех пор, пока сама великанша сама не повалила его и не связала.

Хюрроккин, увидев, что теперь они могут справиться с ее непокорным конем, подошла к берегу, где далеко от кромки воды находилась огромная боевая ладья Бальдра Хрингхорни.
Упершись плечом в корму, великанша с огромным усилием сдвинула ладью в воду. Сила и скорость, с которой Хюрроккин сделала свое дело, были так велики, что задрожала земля, как во время землетрясения, а с катков от трения посыпались искры, и они загорелись. От неожиданности боги потеряли равновесие, что так разгневало Тора, что он схватил свой молот и разбил бы великанше череп, если бы остальные боги не удержали его. Как обычно быстро успокоившись, ибо гнев Тора всегда быстро утихал, он вновь поднялся на борт и освятил костер священным молотом. В то время как он совершал эту церемонию, путь ему перебежал карлик по имени Лит, и Тор, который еще не совсем успокоился, толкнул его ногой в костер, после чего карлик сгорел дотла вместе с телами божественной пары

Теперь большая ладья вышла в открытое море, и пламя погребального костра являло собой величественное зрелище; костер все разгорался, и, когда ладья достигла линии горизонта на востоке, стало казаться, что в огне и море и небо. Боги с грустью смотрели вслед пылающей ладье, пока она вдруг не исчезла в волнах. Когда потухла последняя искорка, весь мир в знак скорби по прекрасному Бальдру погрузился во мрак.

С грустью возвратились боги в Асгард, где их уже не встречали звуки веселья или пира, так как все теперь думали о неизбежном приближении конца всего.
- А теперь выслушайте меня, Асы, - промолвила Фригг, утирая слезы. - Кто из вас решится съездить к Хель и предложить ей выкуп за Бальдра, тот может потребовать от меня все, что хочет. Может быть, дочь Локи согласится отпустить моего сына в обмен на золото или другие драгоценности.
- Я поеду, - сказал младший сын Одина, Гермод, юноша, которому едва исполнилось восемнадцать лет. - Пусть только кто-нибудь из вас даст мне на время своего коня.
- Возьми моего Слейпнира, - ответил Один. - На нем ты скорей доберешься до Хель и привезешь нам вести от Бальдра. Тебе надо торопиться: тени двигаются быстрее, чем любое живое существо.

Девять дней и столько же ночей не отдыхая, скакал Гермод сквозь подземные ходы и пещеры Свартальфахейма, пока не добрался наконец до реки Гйоль, отделяющей страну живых от страны мертвых. Через эту реку перекинут тонкий золотой мост, который охраняет верная служанка Хель, великанша Модгуд.
- Кто ты такой, юноша? - спросила она у Гермода, когда он переехал на другой берег Гйоля. - Только вчера по золотому мосту проехало пятьсот воинов, но он дрожал и качался меньше, чем под тобой одним. И ни у кого в стране мертвых не видала я таких румяных щек.
- Да, Модгуд, - отвечал Гермод, - я не тень, а посланник богов и еду к Хель, чтобы предложить ей выкуп за моего брата Бальдра.
- Бальдр вот уже два дня, как проехал мимо меня, смелый юноша, - сказала великанша, - и, если ты хочешь его увидеть, поезжай на север. Там, под Нифльхеймом, стоит дворец нашей повелительницы, но берегись: назад она тебя вряд ли отпустит.

Гермод, не отвечая, поскакал туда, куда ему показала Модгуд, и к концу десятого дня увидел большой замок, окруженный со всех сторон высокой железной решеткой, верхние зубья которой терялись во мраке.

Юноша спешился, подтянул получше подпругу на своем восьминогом жеребце, затем снова уселся в седло и изо всех сил натянул поводья. Как птица взвился в воздух Слейпнир и, легко перескочив через решетку, опустился у входа в замок старшей дочери Локи.

Много столетий прошло с тех пор, как боги отправили Хель царствовать над тенями умерших, и за это время она стала такой огромной и могучей, что у Гермода, который увидел ее впервые, сердце сжалось от страха. Даже исполинша Гироккин и та была намного меньше и слабее подземной королевы. По правую руку от нее, на почетном месте, сидел Бальдр, рядом с ним - Нана и Ход, а по левую - Грунгнир, Гейрод и другие сраженные Тором князья великанов.
- Как зовут тебя, дерзкий, осмелившийся прийти ко мне раньше, чем огонь или земля поглотили твое тело? - грозно спросила Хель, не вставая со своего трона. - Или ты не знаешь, что отсюда нет возврата?
- Я Гермод, младший сын Одина и брат Бальдра, Хель, - отвечал юноша, подавляя в себе страх. - Асы послали меня к тебе с просьбой отпустить назад бога весны. Они дадут за него любой выкуп.

Хель рассмеялась, но от ее смеха Гермоду стало еще страшней.
- Золота у меня больше, чем у вас в Асгарде, - сказала она, - а какой другой выкуп могут предложить мне Асы? Нет, юноша, мне ничего не нужно. Но я не так зла, как думают обо мне боги. Пусть они обойдут весь мир, и, если они увидят, что все в нем, и живое и мертвое, плачет по Бальдру, если он действительно всеми любим, тогда приезжай снова ко мне с этой вестью, и я отдам тебе брата. А до тех пор он будет у меня. Ступай домой - ты первый, кого я отпускаю из своего царства.
- Постой, Гермод, - остановил его Бальдр, видя, что юноша уже собирается уйти. - Возьми кольцо Драупнир, которое мне дал с собой Один, верни его отцу. Это докажет ему, что ты меня видел.
- А от меня передай Фригг вот этот платок, - сказала Нана, снимая его с своей головы и вручая Гермо-ду. - Прощай. Может быть, мы не скоро увидимся.
- И скажи Асам, что это не я виноват в смерти Бальдра, - тихо добавил Ход. - Скоро его убийца сам им об этом скажет.

Узнав от Гермода об условии Хель, боги сейчас же разошлись в разные стороны, чтобы обойти весь мир, и чем дальше они шли, тем радостнее становилось у них на сердце, потому что все живое и мертвое, все, что только встречалось им на пути, плакало по Бальдру. Плакали гномы и альвы, плакали люди и великаны, плакали звери в лесах и птицы в небе. Даже рыбы в воде и те плакали. Плакали цветы, роняя на землю свою душистую росу, плакали деревья, с веток которых дождем падали капли сока или смолы, плакали металлы и камни, покрываясь туманной дымкой влаги, плакала и сама земля, холодная и мокрая, не согретая теплым дыханием бога весны.

Один лишь Локи не плакал, а думал, как бы ему провести Асов и навсегда оставить Бальдра у Хель.
И вот однажды Хермод заметил на голом суку ворону, которая показалась ему не слишком удрученной. Когда он приблизился, ворона поднялась в воздух и улетела, и Хермод последовал за ней, дабы убедиться, что она оплакивает Бальдра.

Он потерял ее из виду возле пещеры. Зато у входа в пещеру наткнулся на каргу с почерневшими зубами, которая и не думала лить слезы.
- Если ты и есть ворона, которая сюда прилетела, то оплакивай Бальдра! - закричал Хермод.
- Я, старая Тёкк, не буду оплакивать Бальдра, - проскрипела карга. - Пусть Хель хранит то, что имеет.
- Все живое и мертвое обливается слезами, горюя о Бальдре! - воскликнул Хермод.
- А мои глаза сухи, - сказала карга.

Она уковыляла в пещеру, и вскоре оттуда выпорхнула ворона. Хермод смекнул, что это Тёкк, злая карга, поменявшая обличье, и погнался за ней, а она полетела по свету, каркая:
- Пусть Хель хранит то, что имеет.

Тогда Хермод понял: нет ему пути в жилище Хель. Все живое и мертвое теперь было оповещено о том, что кто-то не скорбит о Бальдре. И свесив голову к самой холке Слеипнира, Хермод поплелся в Асгард.

Долго потом разыскивал бог грома Токк, чтобы ее убить, но так и не нашел, а догадаться, что этой великаншей был Локи, он не мог.

ЭЛЬФЫ И ГНОМЫ

С того дня, когда на небе впервые зажглось солнце, жизнь на земле стала веселее и радостнее. Все люди мирно трудились на своих полях, все были довольны, никто не хотел, стать знатнее и богаче другого. В те времена боги часто покидали Асгард и странствовали по свету. Они научили людей копать землю и добывать из нее руду, а также сделали для них первую наковальню, первый молот и первые клещи, с помощью которых были потом изготовлены все остальные орудия и инструменты. Тогда не было ни войн, ни грабежей, ни воровства, ни клятвопреступлений. В горах добывалось много золота, но его не копили, а делали из него посуду и домашнюю утварь - вот почему этот век и назывался "золотым".

Как-то раз, роясь в земле в поисках железной руды. Один, Вили и Be нашли в ней червей, которые завелись в мясе Имира. Глядя на эти неуклюжие существа, боги невольно задумались.
- Что нам с ними делать, братья? - произнес наконец Be.- Мы уже населили весь мир, и эти черви никому не нужны. Может быть, их надо просто уничтожить?
- Ты ошибаешься, - возразил Один. - Мы населили только поверхность земли, но забыли про ее недра. Давайте лучше сделаем из них маленьких человечков-гномов или черных эльфов и дадим им во владение подземное царство, которое будет называться Свартальфахейм, то есть Страна черных эльфов.
- А если им надоест там жить и они захотят подняться наверх, к свету и солнцу? - спросил Вили.
- Не бойся, брат, - ответил Один. - Я сделаю так, чтобы солнечные лучи превращали их в камень. Тогда им придется всегда жить только под землей.

Так возникли альвы, названные так по их смуглой коже. Эти маленькие создания с темной кожей, зелеными глазами, большими головами, короткими ножками и ступнями, похожими на вороньи лапы, были столь некрасивы, что им приказали укрыться под землей и никогда не показываться на поверхности днем, иначе под лучами солнечного света они обратятся в камень. Будучи менее могущественными, чем боги, они все же были намного умнее людей, а так как им было известно все и даже будущее, то и боги, и люди обращались к ним за знанием.

- Но мы забыли не только про земные недра - мы забыли и про воздух - сказал Be. Давайте превратим одних червей в черных эльфов, или гномов, как сказал Один, а других - в светлых эльфов и поселим их в воздухе между землей и Асгардом, в Льёсальфахейме, или в Стране светлых эльфов.

Так возникли эльфы, маленькие белые существа, жившие в воздухе между небом и землей, а правил им добрый бог Фрей, живший во дворце в Альвхейме. Это были прекрасные добрые создания, чистые и невинные. Они были такими маленькими, что могли летать совершенно незамеченными среди цветов, птиц и бабочек. Так как они очень любили танцевать, то часто соскальзывали на землю по лунному лучу, чтобы потанцевать на траве. Держа друг друга за руки, они становились в круг, образовывая "сказочные кольца", которые легко можно было узнать по более насыщенному зеленому цвету и впечатлению более густой травы.

Остальные боги согласились с ними. Вот как появились в мире эльфы и гномы и две новые страны: Свартальфахейм и Льёсальфахейм.

Черные эльфы, которых обычно называют гномами, вскоре стали искуснейшими мастерами. Никто лучше их не умеет обрабатывать драгоценные камни и металлы, и, как вы еще узнаете впоследствии, сами боги нередко обращались к ним за помощью.

В то время как их собратья работали в недрах земли, светлые эльфы трудились на ее поверхности. Они научились выращивать самые красивые и ароматные цветы и с тех пор каждый год покрывают ими землю, чтобы она была еще лучше и еще прекраснее.

Уже не первый год был прикован к скале бог огня, уже скорбь по светлому Бальдру начала стихать в сердцах Асов, уже великанша Ярнсакса родила Тору второго сына, по имени Моди, почти не уступавшего в силе своему брату Магни, уже побежденные богом грома великаны забыли дорогу в Асгард, уже люди заселили все самые дальние уголки Митгарда. Асы много столетий подряд по-прежнему правят миром, с годами растут их богатства и слава. Люди поклоняются им, а великаны боятся их. Но собираются над ними черные тучи и с каждым днем приближаются сумерки богов.
Снег падал на четыре стороны света. Ледяные ветры носились по земле. Солнце и луну заволокло мглой. Не наступала весна, не приходило лето, осень не приносила ни плодов, ни злаков, и зима опять перерастала в зиму.
Было три зимы, длившиеся три года. Первая называлась Зимой Ветров: ураганы свирепствовали, снег валил не переставая, и мороз стоял лютый. Много детей человеческих погибло в ту страшную зиму.
Вторая зима называлась Зимой Меча: оставшиеся в живых принялись грабить и убивать ради крохи пищи; брат поднимал руку на брата, и по всему миру кипели великие войны.
А третья зима называлась Зимой Волка. Тогда древняя колдунья, обитавшая в Ярнвиде, железном лесу, вскормила волка Манагарма трупами павших в бою и непогребенных людей. Огромным и могучим вырос волк. И настал день, когда эйнхерии, пирующие в Вальхалле, увидели, что их скамьи забрызганы кровью, капавшей с его клыков. Это был знак богам, что близок час последней битвы. Спадают оковы с бога огня, и он встает, полный злобы и мести.
И вот глубоко в недрах земли прокричал петух, ржаво-красный кочет владычицы Хель, и крик его всколыхнул нижние миры. В Ётунхейме прокричал багряный кочет Фьялар, и по его крику поднялись великаны. Высоко в Асгарде тоже прокричал петух, золотой кочет Гуллинкамби, и крик его пробудил воинов в Вальхалле.
Из-под земли донесся лай. Это в пещере Гнипахеллир лаял Гарм, пес с окровавленной пастью. Карлики, услышав его, застонали в своих каменных темницах. Древо Иггдрасиль заскрипело всеми своими ветвями. Раздался скрежет: то великаны сдвинули свой корабль; и раздался конский топот: то собиралось воинство Муспелльсхейма.
Но Ётунхейм, и Муспелльсхейм, и Хель напряженно ждали. А вдруг волк Фенрир не сумеет порвать узы, которыми связали его обитатели Асгарда? Без него победа над богами невозможна. И вот затрещала скала - Фенрир вырвался на свободу. Во второй раз пролаял пес Гарм в пещере Гнипахеллир.
Тут земля задрожала под копытами конницы Муспелльсхейма, и хохот Локи потряс воздух, и затрубил рог Хеймдалля, и с грохотом распахнулись пятьсот сорок дверей, чтобы выпустить по восемьсот готовых к бою героев.
Тем временем Один держал совет с головою Мимира. Он поднял ее из глубин источника мудрости и с помощью известных ему чар заставил говорить с ним. Где асам, ванам и эйнхериям, героям Мидгарда, лучше всего встретиться с ратями Муспелльсхейма, Ётунхейма и Хель и как лучше сразиться с ними? Голова Мимира посоветовала Одину сойтись с ними в долине Вигрид и биться так, чтобы силы зла были уничтожены навеки, пусть даже ценой гибели его собственного мира.
Всадники Муспелльсхейма достигли Биврёста, радужного моста. Вот-вот они ворвутся в селение богов и предадут его огню. Но Биврёст подломился под тяжестью воинов Муспелльсхейма, и они не добрались до Асгарда.
Ёрмунганд, опоясывающий мир змей, восстал из моря. Воды хлынули на землю и смыли ее последних обитателей. Мощная волна подхватила два корабля - Нагльфар, который так долго строили из ногтей великаны, и ладью царицы мертвых Хель. Направляемый великаном Хрюмом, Нагльфар со всем воинством Ётунхейма на борту поплыл к месту последней битвы. Туда же Локи повел ладью из царства Хель, на которой находился Фенрир.
Поскольку Биврёст рухнул, асы и ваны, асини и дочери ванов, эйнхерии и валькирии двинулись к долине Вигрид через реку Тунд. Предводительствовал ими Один в золотом шлеме на голове и с копьем Гунгнир в руке. Тор и Тюр ехали бок о бок с ним.
В Мюрквиде, темном лесу, ваны сшиблись с полчищами Муспелльсхейма. С обломанного конца Биврёста сыпались на них всадники в горящих латах, дышашие огнем. Там был Ньёрд со Скади, своей воинственной женой-великаншей, закованной в броню. Там была Фрейя. Рядом с Фрейром была Гёрд в боевых доспехах Ослепительно сверкал меч Сурта. Столь же ярко сверкал только один меч в мире тот, что Фрейр уступил Скирниру. Фрейр и Сурт схватились, и Фрейр пал в этой схватке, чего не случилось бы, будь у него в руке его собственный чудесный булат.
И в третий раз залаял Гарм, пес с окровавленной пастью. Он вырвался на свет и свирепыми прыжками помчался к долине Вигрид, куда боги стягивали свои силы. Громко лаял Гарм. На краю небес клекотал орел Хресвельг. И вот небо раскололось, и древо Иггдрасиль потряслось до самых основ.
Туда, где боги выстроили свои рати, приплыли корабли из Ётунхейма и из царства Хель, прискакали всадники Муспелльсхейма и прибежал Гарм, пес с окровавленной пастью. А из моря, подступившего к долине Вигрид, выполз змей Ёрмунганд.
Что же сказал Один богам и героям, сплотившимся вокруг него?
    - Мы отдадим наши жизни и позволим уничтожить наш мир, но будем сражаться так, что злые силы сгинут вместе с нами.
С ладьи Хель соскочил волк Фенрир. Его пасть была так широко разинута, что нижняя челюсть мела землю, а верхняя скребла небо. На бой с волком вышел Один Всеотец. Тор не мог подсобить ему, ибо должен был схватиться с Ёрмунгандом, мировым змеем.
Волк Фенрир растерзал Одина. Но тут подоспели более молодые боги. Молчаливый ас Видар спрыгнул со своего коня прямо перед носом Фенрира. Поставив ногу в сандалии, сшитой из обрезков кожи, которую припасали для него башмачники, на нижнюю челюсть волка и, упершись руками в его верхнюю челюсть, он порвал ему глотку. Так был убит Фенрир, самый ярый из всех врагов Асгарда.
Чудовищный змей Ёрмунганд затопил бы все вокруг своим ядом, который он уже приготовился изрыгнуть, если бы Тор не размахнулся и не сокрушил его Мьёлльниром. Нанеся удар, Тор отскочил на девять шагов, но змей успел плюнуть на него, и, ослепленный, задыхающийся и обожженный, защитник мира погиб. Но Магнии и Моди поднимают молот своего отца и тоже вступают в бой, а Ульр без промаха стреляет из своего лука и поражает множество великанов.
Локи сцепился с Хеймдаллем, стражем радужного моста и хранителем богов. Он сразил Хеймдалля, но и сам был сражен им.
Храбро бился Тюр, ас, пожертвовавший своей правой кистью, чтобы пленить Фенрира. Храбро бился он, и много исчадий зла приняли смерть от его левой руки. Но Гарм, пес с окровавленной пастью, загрыз Тюра и погиб вместе с ним.
И тут в вихре пламени, сверкая латами и мечами, в долину ворвались всадники Муспелльсхейма. Сурт, повелитель Муспельхейма убивает Фригг и других богинь, сражавшихся рука об руку со своими мужьями. Но сам погибает под ударом Мйольнира. Великаны побеждены, но огненный меч повелителя Муспельхейма упал на ясень Игдрасиль, и могучее дерево вспыхнуло. Его корни, источенные драконом Нидгёгом, не в силах больше держать ствол, и он падает. Вместе с ним рушится небесный свод, а земля погружается в мировое море.
Волк Скель догнал солнце - Соль, а волк Гети луну - Мани. И исчезли Соль и Мани в их утробе. Звезды попадали с неба. Мир погрузился во тьму.
Море накрыло сожженную и опустошенную землю, и над ним нависло черное небо, потому что не было больше Соль и Мани. Но в конце концов воды схлынули, а дым рассеялся и вновь явилась земля, зеленая и прекрасная. Новое солнце и новая луна засияли на небе еще ярче и красивее. Это дочь Соль и дочь Мани. И за ними не гнались кровожадные волки.
Асгарда, Митгарда, Йотунхейма и Муспельхейма больше нет, нет и страны гномов и страны эльфов. Но высоко-высоко в небе, там, где раньше был Асгард, но только еще выше его стояли младшие боги. Это были молчаливый Видара, храбрый Вали, могучие Магни и Моди и меткий Ульр - они остались живы. Вместе с ними Бальдр и Ход, которым удалось вырваться из царства Хель. За поясом у Магни молот его знаменитого отца. Молодые боги разговаривают друг с другом, вспоминая дела и подвиги минувших веков, и строят для себя новую страну, а под ними из мирового моря опять подымается земля. Она вся зеленая, она покрыта чудесными лесами, садами, пастбищами и нивами.
Видар и Вали нашли в траве послание старших богов - золотые дощечки с рунами мудрости. Там говорилось о небесах над Асгардом, не тронутых огнем Сурта, где правили Вили и Be, Воля и Святость.
Двое людей пережили Рагнарёк. Огонь Сурта не коснулся их. Они спали далеко в глухом лесу, а когда пробудились, мир вновь был зелен и прекрасен. Питались они утренними росами. Это были женщина и мужчина, Лив и Ливтрасир. Они вышли из леса и народили детей, которые, тоже народив детей, заселили землю.

Вот прям перед сном и прочитаю,эльфы гномы,уже столько перечитала ,но все ровно интересно