До прихода христианства наши предки никогда не испытывали чувства стыда. Они не знали, что это такое. Более того, древние славяне относились к любым проявлением телесности и сексуальности как к увлекательной игре или как к трепетной драме, основные герои которой — боги, а потом уже все остальные, вроде людей. Судя по отзывам первых христианских летописцев, наши предки жили в таком разврате, что невозможно было даже подумать об этом, не получив небесной кары. Поэтому сведения о сексуальной жизни древних славян настолько скудны — не поднималась рука у первых монахов писать о таком разврате.
Соотносить свободу древних людей именно с сексом по меньшей мере странно. Точно так же они относились, например, к смерти. Отсюда зверские с нашей точки зрения ритуалы, жертвоприношения и инициации, каннибализм и массовые убийства. Практически все древние ритуалы (это касается не только славян, а вообще практически любых первобытных племен) имели характер своеобразной диалектической триады «жизнь — смерть — жизнь». Эта схема лежит в основе всех земледельческих культов, эротических культов плодородия, жертвоприношений, свадебных и других обрядов. Более того, она является схемой миропонимания древнего человека. Временный переход в другое состояние, будь то смерть или свальный грех, не воспринимался трагически ни убиваемыми, ни убийцами, ни насильниками, ни жертвами. Повторюсь ещё раз: наши предки не имели представления о том, что это может быть плохо. Они всего лишь старались соответствовать хаотическому и безжалостному ритму Вселенной, в которой они существовали, наблюдая за остальными живыми существами, за силами природы, за дикими зверями и птицами, насекомыми, грозами и огнём. В своем стремлении к разврату и жестокости они не были ни развратными, ни жестокими. Они были частью мира, в котором жили, который пытались постичь, как дети постигают мир взрослых — подражая и повторяя. Культ фаллоса

По общественному устройству и поэтапному пониманию мира древние славяне ничем не отличались от любых других первобытных племён: они вовремя перешли от матриархата к патриархату, то есть от культа великой матери к культу отца. Существует мнение, что это произошло одновременно с осознанием непосредственного участия мужчины в зачатии. Если раньше древние люди не связывали половый акт с рождением ребёнка, то есть не относились к семени как к жидкости, зачинающей жизнь, то в определённый отрезок времени в головах наших предков сопоставились несколько фактов, и они поняли, что без участия отца в процессе зачатия новой жизни быть не может. Таким образом, с момента перехода к патриархальному строю древние славяне постепенно изменяли все свои космогонические представления о сотворении мира и большинство богов заменили богинь в немногочисленном пантеоне. По новой версии первое божество разорвало хаос с помощью фаллоса, лишив пустой мир девственности и населив его живыми существами. Естественно, мужской репродуктивный орган стал наделяться новыми смыслами и отожествляться с космической силой рождения всего сущего. Славянское название фаллоса — гоило, что значит «оживлять, дарить жизнь». Отныне изображение мужского полового органа являлось символом упорядочивания хаоса, и статуи всех божеств древних славян стали выполняться в форме фаллосов с лицом бога или его атрибутом в верхней части колонны. Обычно такие деревянные скульптуры венчали шапки, что ещё больше делало их похожими на чёрные члены бога, взрывающие святую и непознанную землю. Часто так изображали бога весны, солнца и плодородия Ярило. Корень «яр» до сих пор используется в русских, белорусских и украинских словах, обозначающих страсть и силу, а славянский глагол «ярити» означал движения, совершаемые мужчиной во время полового акта. Несомненно, Ярило — одно из самых фаллоктенических божеств в восточноевропейском пантеоне. Шуточные похороны Ярила, соломенной куклы с огромным фаллосом, сопровождались эротическими игрищами и оргиями. Ярилов день был одним из важнейших земледельческих календарных праздников (после прихода христианства он стал Юрьевым днём и превратился в церковный праздник). Остальные славянские боги тоже носили ярко выраженный фаллический характер. Будь то Сварог, отец-прародитель, который как раз и разогнал хаос и сотворил мир, бог солнца Даждьбог или Перун, бог грома и молний, — все они изображались в виде деревянных идолов.
Со временем фаллос наделили силой такой мощи, что им можно было осенять, лечить и снимать проклятия. В некоторых источниках есть версии того, что современные церкви своей купольной формой напоминают как раз те самые деревянные идолы. Впрочем, вряд ли это может кого-то оскорбить или обидеть, потому что нет ничего плохого в том, что древние наши предки ценили животворящую силу половых органов. О мозге и сердце они вряд ли знали, душу только начинали чувствовать внутри себя, таким образом, всё их мировоззрение крутилось вокруг простейшей животной силы плодородия. И это никоим образом не делает их варварами или развратниками. В этом не было стыда или греха, был лишь простительный страх перед смертью, танатосом и естественное желание противопоставить ей силу воспроизводства и жизни — эрос. То есть фаллос в прямом смысле разрывал хаос, беспощадную и глубокую черноту, в которой жили наши предки, передвигаясь ощупью сквозь непознанное.

Девственность.
Если славянский жених обнаруживал, что его новоявленная жена девственница, он в гневе мог отказаться от неё, ведь это значило, что бедняжка так никому и не приглянулась до свадьбы — значит, порченая. Девственность у древних славян не имела совершенно никакой ценности. Как только девочки вступали в период полового созревания, с них снимали детские рубашки и надевали понёву — своеобразную набедренную повязку, знак готовности вступления в активную половую жизнь. С этого момента девочка превращалась в блудницу. Но не в том смысле, к которому мы привыкли, а в смысле, что она могла блуждать, бродить, искать подходящего жениха. Причем чем больше у будущей невесты было партнёров, тем выше она ценилась, тем больше знала и умела. Что касается беременности — тут тоже было всё под контролем, славяне прекрасно разбирались в травах и знали такие надежные контрацептивы, которые нам и не снились. Половых инфекций тоже не существовало, как не существовало и осуждения. Так что незамужние девушки могли с радостью отдаться понравившемуся парню в любом удобном для этого месте.
Свадьба

Если иностранному путешественнику или христианскому летописцу нужно было представить наших предков в самом худшем виде, то нужно было обязательно описать дичайшие свадебные обряды. Как огромный парень со светлыми волосами и кожей цвета меди (буквальное описание типичной славянской внешности) в наброшенной на спину волчьей шкуре кидался в толпу девушек, пасущихся на лугу, и хватал самую привлекательную, после чего исчезал вместе с добычей, переброшенной через могучее плечо. Остальные же, ничуть не удивившись, продолжали куролесить на лугу, собирать травы, жечь костры и плести венки. Возможно, так оно и происходило. Однако, скорее всего, вор заранее договаривался с жертвой на одной из предыдущих «вечеринок» и такие дикие браки совершались по взаимному согласию. Однако умыкание невесты — это круто, зрелищно и эффектно. Поэтому их крали, а они подыгрывали, бледнея от счастья.

Это ритуалы, а сами браки заключались как раз на таких вечеринках — игрищах, где бродили блудницы из разных сел (к слову, им было лет по 12–14), выслеживая себе женихов, а женихи рассматривали невест во время танцев, оценивая их страстность и внешние данные. На таких игрищах, упомянутых у Нестора Летописца и в «Повести временных лет», юноши и девушки из разных сел танцевали на лесных полянах, заигрывая друг с другом, частично обнажаясь, переглядываясь и совершая страстные движения телами. Пары, сильно приглянувшиеся друг другу, уединялись, чтобы предаться любви и обменяться перстнями, сговорившись о следующей встрече, которая могла по совместительству оказаться свадьбой.

Когда юная жена переезжала в дом мужа, родственники провожали её так называемыми соромницкими песнями, в которых детально описывали ей будущую первую брачную ночь и вообще всё, что ждёт её в постели с мужем. Такие песни пели в русских, белорусских и украинских деревнях вплоть до конца XIX века, а по содержанию они были настолько неприличны, что бедные монахи отказывались передавать их текст в летописях, ограничившись лишь, подобно Нестору, фразами вроде «срамословят перед отцами своими».

Культ плодородия.
Афанасьев писал, что смысл язычества заключается в обожании природы, в её одушевлении, обожествлении. Наши предки занимались земледелием, рассматривая изменения, происходящие в земле, как явления женского организма. Отсюда и выражение «мать сыра земля», которое понималось тогда буквально. Наши предки уже знали, что женщина плодоносит не сама по себе, для этого нужно участие мужчины, совокупление, некий сексуальный акт. И если нет стыда в материнстве, значит нет стыда и в акте совокупления. Таким образом, человеческая плодовитость и плодородие земли имели в сознании древних славян самую тесную связь. Силу растений и земли использовали для лечения бесплодия у людей и, наоборот, сексуальную силу человека очень часто направляли на стимуляцию сил земли. Особенно это касалось весенних ритуалов, чтобы пробудить землю от долгого зимнего сна, славяне веселили её, как могли, обряжаясь, заголяясь, смеясь.

Особенно часто землепашцы любили заниматься сексом с женами и любовницами прямо на вспаханном поле, изливая при этом семя на землю, таким образом передавая ей свои силы, свою страсть. Известно, что такие ритуальные совокупления совершались на территории России и Украины вплоть до конца XIX века. Позже этот обычай немного упростился — пары просто катались по полю, имитируя половой акт. Мужчины могли сеять зерно без штанов или вовсе обнажёнными, мастурбировать перед посевом, орошая землю спермой. Если сеяла женщина, она выливала на вспаханную землю семя мужа. Во время засухи женщины выходили на поле и задирали подолы, показывая небу гениталии, чтобы небо возбудилось и оросило
землю небесным семенем — дождём.

Оргии.
Выше уже шла речь о лесных сборищах молодёжи, на которых творили они разные непотребства. Со временем такие сборища перестали проводиться часто и стали чем-то вроде современных карнавалов. Самое веселье происходило, конечно, в весенне-летний период, в период священный, посевной. Оттуда всем известная ночь Ивана Купалы, Русальная неделя и многие другие русские праздники, связанные с пробуждением природы после зимней спячки. Вот, например, что пишет о ночи 24 июня игумен Памфил: «Мало не весь град взметётся и взбесится, стучат бубны и глас сопелий и гудут струны, жёнам же и девам плескание и плясание, главам их накивание, устам их неприязнен клич и вопль, всесквернённые песни, бесовская угодия свершахуся, и хребтом их вихляние, и ногам их скакание и топтание; туже есть мужем же и отроком великое прелщение и падение, но яко на женское и девическое шатание блудное им возърение, такоже и жёнам мужатым беззаконное осквернение и девам растление».
Известно, что подобные вакханалии совершались на Руси до XVI века и даже позже, несмотря на запреты церкви. Такие ритуалы имели огромное значение для наших предков, в первую очередь они несли очистительную функцию. Человек на одну ночь становился зверем, демоном, пускался во все тяжкие, рвал голос в диких криках, буквально катался по земле, исходя спермой и слюной, заходился в припадках истерического смеха, обливался слезами. Потеряв на время человеческое обличье, он должен был снова его обрести, омывшись в реке (недаром праздник Ивана Купалы переименовали потом день Иоанна Крестителя, потому что древнее славянское «купание» после разнузданной ночи — не что иное, как своеобразное крещение). Омытый, выпустивший демонов, он снова был готов к тяжелейшей работе в поле, и поле, орошенное его семенем и слезами, было оплодотворено и лежало под его плугом, подобно огромной женщине, покорно раскинувшись, вынашивая плод.

Подобные оргиастические ритуалы давали толчок силам природы, человек утрачивал свою индивидуальность и сливался с природой в единое живое целое, как будто изнутри подталкивая землю к плодородию, небо — к дождю, женщину — к рождению детей. Оргия давала древнему человеку возможность создать себя заново, снова выйти из чёрного хаоса плоти, из предформенного состояния сплетённых семян и ветвей, чтобы, омывшись утренней росой, родиться заново.

Вода.
Наряду с энергиями огня и воздуха славянами очень ценилась очистительная и животворящая энергия воды. Небесная вода дождями лилась в земную — реки, озёра и родники, переливая с неба в землю божественную энергию и целебную силу. Вода очищала, исцеляла, оживляла, выталкивала всё нечистое, принимала всё доброе и святое. На воде гадали, ворожили, колдовали, на воду наговаривали, шептали и пели. Водой окропляли и орошали. В банях женщины рожали. Естественно, что и совокуплялись славяне чаще всего в воде. Летом устраивали на берегах рек или на плотах в озерах настоящие оргии, зимой тем же самым занимались в банях, в которых не было разделения на женские и мужские дни, поэтому совместное омовение очень часто сопровождалось сексуальными играми и оргиями. Такие оргии носили ритуальный характер — их устраивали либо в периоды засухи, чтобы растолкать, разбудить замершие силы природы, либо, наоборот, во время чрезвычайного природного буйства, чтобы самим зарядиться от могучего природного изобилия.
Ряженые

С древнейших времен славяне любили рядиться, изменяя свой внешний облик с помощью масок и звериных шкур, ярких тканей и лент. В основном ряженье носило обрядовый характер, но иногда славяне обряжались только, чтобы посмеяться. Смех, кстати, тоже носил сакральное значение для наших предков, особенно в совокупности с тем, над чем мы, например, смеяться не любим — со смертью и сексом. Отсюда шуточные похороны и сжигания различных кукол (похороны Ярила, маленькой куклы с сильно выраженным фаллосом, похороны Костромы, сжигание Масленицы, игры в умруна, когда хоронили живого человека и он потом со смехом воскресал и т. д.).

Чаще всего славяне использовали маски быков, козлов или лошадей. Это связано с тем, что этим животным приписывалась плодовитость и большая половая сила. Маска быка — один из древнейших символов славянской эротической игры, по мнению некоторых учёных, этот символ восходит к древнегреческой дионисийской традиции. Накинув на спину звериную шкуру и закрыв лицо маской, человек освобождался от моральных правил и норм, становился диким и мог творить непотребные вещи.

К слову о ряженых, сохранились упоминания об обмене одеждой женщин с мужчинами, или, попросту говоря, травестизме. Этот обычай тоже уходит корнями в глубокую древность и был распространён по всей Европе, начиная с античности. О его истинном смысле учёные ведут споры до сих пор. Одной из наиболее распространённых версий считается, что таким образом достигается полная неузнаваемость. С. В Максимов пишет об этом обычае, что когда мужчина и женщина, переодетые в одежду друг друга, начинают взаимодействовать, детей выталкивают из избы, потому что в игре они позволяют себе большие вольности.

Переодевания в звериные шкуры, как правило, сопровождались теми самыми «бесовскими игрищами», о которых упоминали многие летописцы, и даже современные учёные в своих работах называли их варварскими и циничными, упоминая, что умышленно пропускают некоторые особо непотребные пассажи. Однако та распущенность, которая, по мнению некоторых исследователей, была присуща древним славянам, имела исключительно обрядовое значение. Подобные игрища проводились во время главных праздников, связанных с земледельческими циклами — посева и сбора урожая, днями зимнего и летнего солнцестояния. Плодовитость животных, в которых рядились наши предки, имела в их сознании крепкую связь с плодородием. Путем совершения таким обрядовых игрищ они стремились передать плодовитость этих животных земле, чтобы получить обильный урожай.

Нагота

Полностью или частично обнажаясь, наши предки взаимодействовали с силами природы в ритуалах плодородия, во время посева и сбора урожая или со сверхъестественными силами, колдуя и ворожа. Нагота была одним из главных сакральных оружий славян, но при этом они, например, никогда не спали полностью обнажёнными, потому что боялись злых сил. Снимая с себя одежду, человек переставал быть человеком, сливался с природой, мог опять же воздействовать на неё изнутри. Увидеть цветущий папоротник в ночь Ивана Купалы можно было только обнажёнными; если девушка переночует голой в лунную ночь или пройдёт через поле под ярким солнцем в полдень, она может забеременеть. Девушки часто гадали на суженых, полностью раздевшись. Обнажённые мужчины, обвешанные зелёными ветками, «прогоняли змея» в обряде против засухи. Голые люди обходили деревни, оберегая их от эпидемий и болезней; женщины ходили обнажёнными вокруг своих домов, рассыпая зерно, тем самым уберегая домашних от нечистой силы.

Считалось, что хлеб должен сеять голодный, а лен — голый, чтобы вызвать сострадание у матери-земли, чтобы она захотела своих детей одеть и накормить.

Славяне обнажёнными катались по росе и купались в ледяных ручьях. Такие ритуалы носили не только магический, но и профилактический характер — благодаря им наши предки меньше болели. Голыми прыгали через костёр на праздники; обнажённые до пояса знахарки лечили детей, прижимая их к груди, ходили вокруг бани и шептали заговоры. Чтобы дети не кричали во сне, мать, раздевшись донага и распустив волосы, три раза перешагивала через колыбель.

Снимая одежду, славяне возвращались в ещё более древнее своё детство, когда нагота их была естественной, а потому они были ближе к природе.